А между тем во всей толпе вооружен был один Маст, потому что остальные трое караульных должны были находиться в караулке и спать там же. Сидел бы там и он, но вчера при разводе его назначили вестовым. Жалея, что не может выстрелить, Маст опустил руку и погладил кобуру, которую ему предстояло сдать сегодня вместе с пистолетом.
Тут на плечо его опустилась тяжелая рука. Маст вздрогнул, обернулся – старшина Викофф, крупный, за тридцать лет мужчина, смотрел на него сердитыми глазами, с той же застывшей, глупой полуухмылкой, какая была на лицах у всех солдат, в том числе и у него, Маста.
– Маст, ты ведь сегодня вестовой в карауле?
– Что? А-а. Ну да. Вестовой.
– Дуй-ка ты в штаб, коли так, – добродушно сказал старшина. – Может, ты там нужен – с донесениями посылать.
– Ага, – сказал Маст. – Есть, сэр, – и стал протискиваться к казарме, допивая на ходу молоко. «Как же я сам об этом не подумал?» – удивлялся он.
Пройдя через казарму, Маст увидел, что громадный внутренний двор ее заполнен бегущими. Когда с ревом пролетал самолет, они рассыпались и падали, как кегли. Потом вскакивали и бежали дальше. Маст сам видел, как одного ранило в ногу. Он не поверил своим глазам. Раненый просто упал и лежал, подняв голову и колотя кулаками по земле – не то от боли, не то от злости, Маст не мог понять. Когда самолет пролетел, выскочили двое, подхватили его под мышки и поволокли, точь-в-точь как уволакивают с поля покалеченного футболиста.
На крыше казармы уже появлялись солдаты с пулеметами и автоматическими винтовками Браунинга и били по самолетам; из своего укрытия под крыльцом Маст наблюдал за ними с острой завистью. Надо же, чтобы именно сегодня его поставили в караул, и, самое обидное, вестовым.
Масту уже приходилось бывать в карауле, но вестовым его не назначали ни разу. Дело в том, что, когда доходило до рапорта, он терялся. При осмотре он всегда был подтянут, выглядел не хуже любого, приказ по части помнил наизусть. Но стоило дежурному офицеру задать ему вопрос, он цепенел и из головы у него все вылетало.
И надо же, чтобы именно сегодня, огорчался Маст, его назначили вестовым. Вообще это самая завидная должность, потому что всех делов у тебя – только сидеть при штабе, под дверью у полковника, ночью ты совсем свободен, а остальные целые сутки стоят, два часа отстоял, через четыре часа – снова.
«А чего еще было ожидать? – с грустью думал Маст. – На что рассчитывать? Везет, как всегда: в день, когда япошки напали на Оаху, угодил в караул вестовым».
Маст стоял под крыльцом, наблюдал за налетом, и в душу ему заползала тяжелая, горькая тоска. Ощущение того, что даже самая долгая жизнь коротка и в конце ее – уход, смерть, тлен, по пути же человеку нечего ждать, кроме разочарований и горечи, кроме вранья и ненависти всех, кто тебя окружает. Может быть, то, что он, окончив среднюю школу, служит в роте остолопов, способствовало такому настроению.