Она всхлипнула.
— Иди, — сказал я. — Время еще есть.
Она положила сигарету на блюдце и ушла, а через пять минут вернулась. Ее щеки были мокрыми, а глаза покраснели.
Я надел куртку, прошел в гостиную и встал у гроба. Лицо Фрэнка было обращено к потолку. На свете не было ничего более спокойного, чем это лицо.
За окном послышался шум мотора, а потом в дверь постучали.
— Прощай, Фрэнк, — сказал я.
Я вышел из комнаты в холл и открыл дверь. На крыльце стоял мужчина в высокой шляпе.
— Доброе утро, сэр, — сказал он характерным голосом.
* * *
Мы вышли из церкви и снова сели в машину — мы с Дорин на заднее сиденье, викарий рядом с водителем. Мы ехали по окраинам. На одном из перекрестков старикан на старом, как он сам, велосипеде остановился, снял шляпу и проводил нас взглядом.
После продолжительного молчания викарий уперся локтем в спинку сиденья, повернулся к нам и сказал:
— Мистер Картер, вы видите, что за время вашего отсутствия в городе произошли некоторые изменения.
— Немалые, — сказал я.
— Да, — согласился он. — Все меняется. Хотя, на мой взгляд, не так быстро. Однажды все это исчезнет. И люди, хвала небесам, поселятся в приличных районах, где будут воспитывать своих детей. В таких районах, где детям захочется идти домой, а не бегать по улицам.
Я сказал:
— Допускаю, что на месте этих районов возникнет что-то лучшее.
— О, — воскликнул викарий, — это обязательно будет лучше. Другого не дано.
— Разве? — сказал я.
И посмотрел на него. У него были песочного цвета волосы, песочного цвета очки и желтоватое лицо. Трудно было определить его возраст.
Мы съехали с холма к кладбищу. День был ясным и ветреным, и низкие облака носились наперегонки на фоне солнца.
* * *
Кроме викария, могильщика и представителя похоронного бюро на похоронах присутствовали мы с Дорин и два типа, которые стояли рядом с выгруженным из катафалка гробом. Одному из них было около пятидесяти, другому — года двадцать два — двадцать три. Оба очень походили на барменов. Сверху, в рубашках с чистыми воротниками и в галстуках, они были аккуратны до невозможности, но чем ниже, тем неряшливее они становились. У ботинок от опрятного вида не оставалось и намека. Они стояли со склоненными головами и сомкнутыми впереди руками.
Пока викарий читал молитву, я держал Дорин за руку. Небритый могильщик был одет в военную шинель с поднятым воротником и то и дело поглядывал на Дорин, грязный ублюдок.
— Прах к праху, земля к земле…
Я нагнулся, поднял горсть земли и отсыпал немного Дорин. Бармены шагнули вперед и тоже взяли земли, а потом вместе с нами бросили ее на опускающийся гроб. И отошли. Старший кашлянул, прикрывая рот рукой, и сосредоточил свое внимание на викарии. Младший тоже продемонстрировал хорошие манеры.