Около 1909–1910 гг. на вопрос о масонах Кропоткин сказал: «Теперь классовое расслоение прошло так глубоко, что есть серьезная опасность, что радикальные элементы из рабочих и буржуазных классов не смогут в нужный момент сговориться между собою относительно действий, выгодных для обеих сторон. Ибо если соответствующее предложение будет сделано рабочими, то буржуазия побоится своим согласием усилить позиции рабочих; если же с подобным предложением выступят буржуазные группы, то так же к нему отнесутся рабочие. Поэтому я полагаю, что в такое время создание организаций, в которых представители радикальных элементов из рабочих и нерабочих классов могли бы встречаться на нейтральной почве, было бы очень полезным делом».
Каждому намеченному в масоны новому лицу при первоначальной агитации задавался один и тот же вопрос. «Во время первых разговоров, — говорит Гальперн, — речь шла о моем отношении к вопросу о желательности создании организации, которая согласовывала бы действия разных политических партий, поскольку они борются против самодержавия». «Как-то раз — это было в 1910 г. — ко мне подошел член Государственной думы Степанов, левый кадет, и спросил меня, не нахожу ли я возможным вступить в организацию, которая стоит вне партий, но преследует политические задачи и ставит своей целью объединение всех прогрессивных элементов», — говорит Чхеидзе. Если агитируемый отвечал утвердительно, то он становился членом ложи после значительно упрощенного обряда приема.
«Степанов указал, — продолжает Чхеидзе, — куда я должен придти, — адреса я теперь не помню. В назначенное время я пришел. Меня ввели в отдельную комнату, где Степанов дал мне анкетный листок с рядом вопросов, на которые я должен был ответить<…>
Когда я написал ответы, в комнату вошел Степанов, взял их и удалился, оставив меня ждать ответа. Я знал, что в это время ответы мои были оглашены в собрании ложи. Через некоторое время вошел Степанов, туго завязал мне глаза и провел куда-то, где меня усадили. Здесь мне был задан вопрос:
— Знаете ли вы, где вы сейчас находитесь? Я ответил:
— На собрании масонской ложи.
В говорившем я тотчас узнал Некрасова — его голос мне был хорошо знаком. Вслед за тем Некрасов задал мне вопросы, повторявшие вопросы анкеты, я ответил в духе своих только что написанных ответов. Затем Некрасов предложил мне встать, я встал и услышал, что встали и все присутствующие. Некрасов произнес слова клятвы — об обязанности хранить тайну всегда и при всех случаях, о братском отношении к товарищам по ложе во всех случаях жизни, даже если это связано со смертельной опасностью, о верности в самых трудных условиях. Потом Некрасов задал, обращаясь ко всем присутствующим, вопрос: