— Вечно ты, мама, со своими глупыми тревогами! Сколько можно волноваться без толку?
Может, она и впрямь напрасно волнуется? Изабел набрала телефон ателье и услышала бодрый голос Зе Паулу. На душе у нее сразу стало легче. Она заговорила о деньгах, которые ей нужно взять в путешествие.
— Я не знаю, сколько. Реши и дай, сколько нужно, — слышался ее приятный глуховатый голос.
— Когда ты научишься все решать сама, Изабел?! — В голосе Зе Паулу послышалось легкое раздражение. — Давно пора! С минуты на минуту меня не будет, а ты... Ну ладно, ладно, я пришлю тебе деньги. Много денег, чтобы ты накупила как можно больше ненужных вещей! Желаю счастливого путешествия!
— Спасибо, целую, — услышал в ответ Зе Паулу и, буркнув «целую», повесил трубку.
Сервулу уже стоял у дверей — высокий, седой, сутуловатый, с приятным лицом и выразительными темными глазами, — дожидаясь распоряжений.
— Отвезешь деньги Изабел, — распорядился Зе Паулу, — но сначала привезешь мне Сонинью.
Он был ниже Сервулу ростом, подвижный, резкий в словах и движениях, с ястребиным носом и пронзительными черными глазами. Его приказа было трудно ослушаться. Но Сервулу возразил:
— За Сониньей может съездить и Налду. Я повезу деньги доне Изабел, не может же она уехать без денег!
— Сонинья не знает Налду, она может с ним не поехать, — настаивал Зе Паулу.
— Сонинья с любым поедет, — флегматично заключил Сервулу и вышел.
Сонинья — прехорошенькая девица из полууличных — была последней пассией Зе Паулу. Кто скажет, почему он, который и раньше не отличался строгостью нравов, хотя и щадил самолюбие жены, после своего инфаркта окончательно предался разгулу, едва выкарабкавшись из объятий смерти? Потому ли, что чувствовал ее леденящее дыхание возле себя и надеялся согреться в объятиях молодой жизни? Может, и так. Он не задумывался, он действовал. Девочки сменили одна другую. Стройные ножки, высокая грудь, круглые попки — Зе Паулу наслаждался ими, не только сажая девочек к себе на колени или укладывая в постель, — он еще и смотрел на них, тайком сняв на видеокамеру. Вот и за Сониньей он наблюдал скрытой камерой.
Аманда прервала это увлекательное занятие. Зе Паулу мгновенно выключил камеру и уставился на нее. Смотреть и на эту девушку было удовольствием — тонкие черты лица, белоснежная тонкая кожа, выразительные светло-карие глаза. Стрижка короткая, всегда ходит в брюках, но они только подчеркивают ее женственность. Глаз отдыхал на Аманде. Зато ухо... Слушать ее было куда менее приятно. В каких только смертных грехах она не обвиняла Зе Паулу! Он должен ей кучу денег! Она его ненавидит! Ее отец умер...