* * *
Я ждала ее, я знала, что она придет.
– Никто не знает, как именно надо жить, – сказала я, – а потому нужно жить так, как подсказывает сердце.
Нэнси улыбнулась.
– Да, – сказала она, – я и сама это уже поняла.
– Когда вы уезжаете?
– Скоро. Но мы ненадолго.
– Тебе совсем не обязательно сидеть около меня всю жизнь, тебе надо жить дальше. Ты должна прожить свою жизнь так, как это нужно только тебе и больше никому.
– Я это понимаю. Но ты – тоже моя жизнь, и я не смогу без тебя.
– Мы сможем писать друг другу письма.
– Нет, – сказала Нэнси, – это будет не то, а потому давай больше не будем об этом разговаривать, хорошо?
Мне ничего не оставалось делать.
– Хорошо, – согласилась я, – давай не будем.
Я переменила тему.
– Куда вы уезжаете?
– На остров, – улыбнулась Нэнси.
– Надеюсь, это будет золотой остров?
– Да, это будет золотой остров посреди голубого океана.
– И только волны, ветер и песок?
Нэнси кивнула.
– Да. По крайней мере, Стив обещал, что это будет именно так.
– Вот видишь, этот человек все-таки пришел в твою жизнь.
– О да, когда-то мне казалось это невероятным.
– Счастье, – сказала я, – вещь безумно относительная. Но если оно привиделось тебе на горизонте, ни на миг не нужно сомневаться в том, что это действительно всерьез и что теперь в твоей жизни все будет совершенно по-другому.
Нэнси опять улыбнулась, я не видела в последнее время, чтобы она столько улыбалась. А потом она поцеловала меня на прощание и ушла.
Когда Нэнси ушла, я еще долго думала о ней, ведь делать мне здесь было больше действительно нечего. Я думала о том, как иной раз противоречиво и невероятно складываются обстоятельства в жизни человека, и одна маленькая случайность способна однажды полностью перевернуть всю его жизнь. А долгие годы ожидания хоть каких-нибудь перемен, так ничего с собой не принеся, однажды безответно уйдут в вечность.
Стив Рэндон увез мою Нэнси на необитаемый остров посреди голубого океана, и им ничто уже не могло помешать. А я опять осталась одна.
Не то чтобы мне жилось совсем тоскливо, вовсе нет. У меня было много впечатлений, планов, мыслей и забот. Наша внутренняя жизнь имеет гораздо больше смысла, чем наша жизнь внешняя, но очень многие люди начинают это понимать, только оказавшись в какой-нибудь экстремальной ситуации.
Что касается меня, то я с самого начала знала, что свою жизнь смогу прожить достойно где угодно. Мир книг, иллюзий и фантазий, созданный в моей душе, был для меня гораздо занимательней и выше любых внешних обстоятельств и событий.
Мир грез всегда помогал мне легко перенести обычную действительность. Мне было легче понять мировоззрение какого-нибудь древнего философа, чем разобрать очередную пустую проблему моей соседки о том, как ей лучше запекать яблоки: засовывать их внутрь гуся или же раскладывать вокруг него. И все потому, что философ говорил о жизни, а соседки – о полной ерунде.