– Хорошо, я согласен.
– Ты правда согласен, или просто так говоришь, чтобы успокоить меня?
– Что ты, я полностью с тобой согласен.
– А чего хочешь ты?
– Я хочу, чтобы у нас в запасе действительно была еще одна жизнь.
– И как ты собираешься ее прожить?
– Не так, как эту.
– Не так, как эту?
– Да, по-другому.
– Расскажи, как?
– Ну, – говорит Мэл Рэндон, возведя глаза в потолок, – во-первых, я буду жить на берегу океана.
– Я серьезно.
– Во-вторых, у меня будет яхта.
– А в-третьих?
– А в третьих, у меня будешь ты.
И он перестает смотреть в потолок и начинает совершенно серьезно смотреть на меня.
– Но я и так есть у тебя.
– Да, но только это совсем не то.
– Почему не то?
– Потому что я не сразу понял, что для меня в этой жизни главное.
– И что же для тебя в этой жизни главное?
– В моей жизни главное – это ты.
– Но мы и так это с тобой знаем.
– Э нет, я должен был все бросить ради тебя.
– Что, например?
– Свою работу, карьеру в кино.
– Твои зрители бы этого не перенесли.
– Что ты, мои роли мог сыграть кто-нибудь другой, мир бы от этого не перевернулся.
– А что делал бы ты, сидел бы изо дня в день около меня?
– Да, я был бы изо дня в день рядом с тобой, и тогда бы у нас с тобой было меньше шансов натворить в нашей жизни глупости, которые мы с тобой тут натворили.
– Тогда бы мы натворили другие глупости.
– Но это все равно была бы только наша жизнь.
– И тогда бы мы жалели о чем-нибудь другом.
– Неужели все именно так бы и было?
Мэл смеется и смотрит на меня так, как может смотреть только он. И мне от этого взгляда тепло, здорово и уютно.
Так и Мэл Рэндон тоже потихоньку привык к тому, что теперь я для всех существовала только лишь по эту сторону длинной серой каменной стены. Но на меня всегда можно было прийти посмотреть, о чем-нибудь поговорить, и можно было даже протянуть руку и дотронуться до меня.
Так что вроде ничего такого из ряда вон выходящего с нами и не произошло. Но только наш с ним золотой остров посреди голубого океана все отплывал куда-то дальше и дальше за синий бесконечный горизонт.
* * *
Так с тех пор и прошло три года. Они пролетели, как один день. И иногда мне кажется, что вся моя жизнь целиком и полностью уместилась в один яркий, солнечный и неповторимый миг, выданный моему сердцу и моей душе для постижения какой-то необъяснимой человеческой тайны.
И сейчас, стоя на очередном пороге жизни и ощущая приближение недремлющей вечности, я все так же далека от разгадки этой тайны, как была далека когда-то давным-давно в детстве.
В том детстве, когда наш взрослый мир с его неразрешимыми проблемами, заботами и условностями был для меня еще нереален и далек.