Амалия участливо пронаблюдала за впечатлительной Кларой.
– Только не говори мне, что ты об этом не догадывалась, – сказала Амалия.
– Догадывалась, – растерянно сказала с пола Клара, – но не настолько же, – развела руками в стороны она.
Амалия усмехнулась.
– Я устала, – сказала она, – я даже не подозревала о том, что в конце концов так устану.
– Жить в притворстве очень тяжело, – понимающе сказала Клара.
– Да. Как будто ты прошел мимо своей жизни, а она тебя даже не заметила.
– Надо же, как все сложно.
– Да, все не так легко, как казалось с самого начала.
Клара еще немного посидела на полу.
– Хорошо, – сказала она, поднимаясь, – я позову тебе Мэла Рэндона. Если он еще вспомнит, кто ты такая, – сказала она, уходя.
Мэл Рэндон был в своей комнате и наблюдал разбросанный по краю безмерного неба сказочно-обычный, повседневный, оранжевый закат.
– Амалия должна тебе что-то сказать, – сказала Клара.
– Это меня не интересует, – сказал Мэл Рэндон.
Клара тяжело вздохнула.
– Она должна сказать что-то очень важное.
– Это меня тоже не интересует.
– Она хотела тебе сказать, что это она тогда отравила Билла Корригана.
– Какого Билла Корригана? – не понял Мэл Рэндон.
Но когда он уже через несколько секунд вдруг понял, какого именно Билла Корригана отравила Амалия, он вскочил с кресла как ошпаренный.
Когда Мэл Рэндон вошел в комнату Амалии, она уже подготовилась к его приходу. А именно: маникюрными ножницами она распорола свою подушку и вытащила из нее маленький пакетик.
Амалия раскрыла пакетик, и, что бы вы думали, в нем были сухие и темные корни какого-то растения. Они были гладкие и блестящие, и было такое ощущение, что они не пролежали все эти годы в ядовитой подушке Амалии, а были только что собраны в саду.
Мэла Рэндона, как рассказывал он мне позже, чуть удар от этой милой сцены не хватил.
– Я не могу сказать, из какой страны я их когда-то привезла, – сказала Амалия, – скажу только, что они у меня очень давно. И, видит бог, я никогда не собиралась ими воспользоваться, я хранила их просто так. Но в один прекрасный день я вдруг поняла, что мой сын несчастлив. И более того, я поняла, что он собирается быть несчастным всю оставшуюся жизнь. Потому что он, так же как и его отец, никогда не сможет перевернуть мир.
– Что? – в ужасе сказал Мэл Рэндон, – ты еще меня пытаешься во всем обвинить?
Клара сложила руки на животе и с удовольствием взирала на Мэла Рэндона и на Амалию. В последние годы в жизни Клары было мало впечатлений, а потому ее сердцу был мил любой скандал.
– Что ты, – сказала Амалия, – я весь наш несовершенный мир собираюсь обвинить в том, что я была вынуждена когда-то сделать.