– Ты действительно хочешь здесь работать? – поинтересовался он.
Софи открыла было рот для ответа, но внезапно что-то привлекло ее внимание. Никос проследил за ее взглядом. Кто-то направлялся к ним. И по мере приближения лицо Никоса становилось все бледнее и бледнее.
Боже мой...
Он мгновенно узнал этого человека, что привело его в шоковое состояние.
– Здравствуй, папа, – сказала Софи.
Словно завороженный, Никос смотрел на сгорбленную фигуру человека в инвалидном кресле, которым управляла медсестра. Пожилой мужчина с трудом поднял голову, взглядом пытаясь отыскать Софи. Она наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.
– У меня выдался свободный день, – мягко произнесла она. – Поэтому я решила навестить тебя. Как ты себя чувствуешь сегодня?
За Эдварда Грантона ответила медсестра – та самая, с которой разговаривала Софи до прихода Никоса.
– Уже лучше, потому что вы пришли, правда? – обратилась женщина к своему пациенту, и Никос видел, как тот медленно кивнул. Он разомкнул губы и медленно, с неимоверным усилием произнес одно слово:
– Софи.
И в этом единственном слове сосредоточилась вся отцовская любовь.
Софи села на лавочку возле инвалидной коляски и взяла руку отца в свою.
Медсестра взглянула на Никоса.
– У вас сегодня еще один посетитель, мистер Грантон, – произнесла она наигранным веселым тоном. И Никос знал почему. Каждый сотрудник, занимающийся такими сложными пациентами, должен всегда быть в приподнятом настроении – иначе они просто не смогут работать.
Отец Софи с трудом поднял глаза. Никос почувствовал необычайную напряженность.
– Рад видеть вас снова, – произнес он. Это была ложь, но Никос сумел выдавить ее из себя.
В глазах отца Софи не отразилось ни намека на узнавание, и Никос заметил удивление во взгляде пожилого человека, как будто тот отчаянно пытался вспомнить, кем является его гость. Но Никосу не хотелось называть свое имя. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это напомнить Эдварду Грантону о своей корпорации.
– Все хорошо, папочка, – ласково произнесла Софи.
Воспоминания нахлынули на Никоса: то, что Софи называла отца «папочкой» когда-то, одновременно и умиляло его, и заставляло вспомнить о том, какой юной она была. Взгляд Никоса ожесточился. Теперь Софи Грантон казалась, наоборот, старше своих лет.
Боже правый... Что же все-таки произошло? Что могло так ударить по Эдварду Грантону?
Софи разговаривала со своим отцом, что-то шептала ему на ухо, по-прежнему ласково держа его руку, словно отгородившись от остального мира. Никос взглянул на медсестру:
– Вы можете сказать мне, чем вызвано такое состояние пациента?