— Мне ненавистна даже мысль о том, что ты решил ввязаться в эту бойню. Ну ладно. Значит, мы договорились: ты работаешь на ранчо, я пою, но это только в 1891 году.
Пол оживленно схватил ее руку.
— Согласен. Сам факт, что нам удалось прорваться сквозь временной барьер, просто невероятен, и, коль скоро это случилось, давай попробуем найти свое место здесь.
Мэри почувствовала себя виноватой, стащив с него одеяло. Она грациозно опустилась на кровать рядом с Полом и укрыла его.
— Знаешь, я хотела бы подружиться с Нэнси.
— Интересно, как? Конечно, Нэнси — наш друг, но она даже не догадывается о том, кто мы такие. Да, тогда... то есть сегодня утром, эта добрая душа зашила рану на ноге какого-то мальчика по имени Сэмми, и мы у нее в долгу. Представь, как можно ей объяснить, кто есть кто?
— Пол, у Нэнси большие неприятности.
Молодой человек задумчиво кивнул.
— Знаю. Она боялась... боится за свою жизнь. Насколько мне известно, у проституток редко появляются друзья. Тогда, опьяненный болью и вином, лежа на кровати на сцене, я поклялся, что помогу ей, ведь Нэнси не раз пришлось оказывать нам помощь и поддержку. Все двадцать лет меня терзали угрызения совести за то, что не смог сдержать своего слова.
Мэри недоверчиво покосилась на него.
— Сегодня действительно то самое утро?
— Да. То же самое число. Двадцать лет назад мы ушли из этого дня и сегодня снова вернулись в него.
— Знаешь, в этот раз лицо Нэнси показалось мне таким сухим и жестким, хотя всего несколько часов назад она с открытой душой помогала двум маленьким беглецам, прекрасно понимая, как живется попавшему в беду ребенку. Я тебя перебила, ты что-то говорил?
— Я заметил, как какой-то мужчина грубо схватил Нэнси за руку и не давал уйти, может, даже и угрожал ей. В тот момент, когда я решил, что он вот-вот ударит ее, другой, видимо его приятель, вмешался и остановил его.
— Может, это ее клиент?
— Не знаю, но она была очень напугана. Ее лицо выражало ужас. Уверен, это был ее муж.
— Как он выглядел?
— Вид у него просто странный: тощий, с рыжей бородой. Должно быть, ему немногим больше тридцати. Его лицо было настолько обросшим, что трудно описать его.
Мэри поежилась от страха.
— Мне надо что-то придумать, чтобы подружиться с ней.
— Ты права, может, у тебя и получится. А потом ты выведешь этого подонка на меня. — Пол ласково убрал с ее лба волосы. — Почему бы нам не заказать обед в номер? У тебя ведь нет подходящих туфель.
— И как ты собираешься это сделать? Позвонить по телефону?
Он поморщился, сел и потянулся за одеждой.
— Верно. Пойду спущусь и закажу. Никаких удобств, кроме одного — леди из двадцатого столетия в моей постели, въехавшая в этот мир на песне, а не на почтовой карете.