Майклу хотелось услышать из уст самой Беттины, что она не любит никакого другого мужчину.
— Я уже и так был слишком навязчив, обращаясь с различными просьбами к помолвленной девушке, — настаивал он. — И теперь прошу слишком многого. Даже самый отзывчивый и понимающий жених на свете не потерпит подобного!
Беттина посмотрела на него с легкой усмешкой.
— Милорд, вы хотите, чтобы я это сделала или нет?
— Конечно, хочу, — воскликнул он, намереваясь добиться от нее признания. — Но если...
— Тогда вам не следует беспокоиться об этом.
—Я просто не хочу навредить вам и вашему будущему мужу.
— Тогда предоставьте уладить это мне, — сказала Беттина, смело встретив его взгляд.
Какая женщина!
Задетый, он попытался продолжить разговор.
— Знаете, вы никогда не говорили мне, как его зовут.
—А какое вам дело до его имени?
—Действительно, неважно, — весело сказал он. — Я узнаю его, когда он приедет жениться на вас.
Они смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что это не более чем игра, но не желая этого признать.
— Еще одно слово, и я вытолкаю вас за дверь!
— При помощи хука левой?
— Правой, — твердо сказала она.
— Правой. Как я мог забыть о нем после того, как испытал на себе?!
— Милорд, я в последний раз предупреждаю вас...
— Больше ни слова, обещаю вам. Я ни за что на свете не обижу вас. Вы моя спасительница, и... и я никогда не забуду вашей доброты, — произнес он медленно, держа девушку за руки.
Повисла тишина. Ни один из них не решался ее нарушить. Вдруг они почти одновременно осознали, что держатся за руки, — и торопливо разомкнули их.
— Нам нужно быть готовыми ко всему, — сказал Майкл. — Если вы согласны, думаю, нам следует поехать в замок и подождать, не приедет ли кто-нибудь из Лондона.
— Но они едва ли станут так торопиться.
— Приказ королевы — это приказ королевы, — ответил граф. — А все, что она приказывает, должно выполняться немедленно. — Он посмотрел на часы на каминной полке. — Сейчас уже почти десять. Если кто-нибудь и приедет сегодня, то наверняка ближе к ленчу, в надежде на хорошее угощение. А потом уедет, поздравив не меня, а себя с удачным исполнением королевской воли.
Майкл говорил с горечью. Беттина представила, как все это, должно быть, расстраивает его. Он чувствовал смущение оттого, что приходится просить ее о таком одолжении. К тому же ему самому было неловко оказаться в такой невыносимо щекотливой ситуации.
Она встала.
—Я пойду наверх и оденусь наряднее. Подождите... меня, пожалуйста, — как-то сдавленно произнесла она.
Майкл тоже чувствовал волнение. Происходило нечто такое, о чем ни один из них не готов был говорить вслух. Он с усилием заставил себя ответить.