— Что тебе надо?
— Мне стало ведомо, пан, что ты откормил тридцать коней для посполитого рушения. Коней, тех я заберу.
— Кони мои! — снова вспылил пан Гинцель. — Не тебе судить, кому мне отдавать коней.
— Не дашь добром, силой заберу, а тебя прикажу повесить! — Гаркуша повернулся к казакам и, отыскав Вариводу глазами, крикнул: — Веревку!..
Пан Гинцель задрожал.
— Прошу пана в кабинет… — и скрылся за дверью.
Гаркуша прошел за паном. Казаки топтались в зале, швыряли кресла, плевали на ковры. Впервые попал Фонька Драный Нос в такие хоромы. Захватывало дух от богатства. Ощупывал полированные кресла, дивился тонкой и мудрой резьбе на комодах.
Вскоре из кабинета вышел Гаркуша. За ним — пан Гинцель. Он постучал в опочивальню пани.
— Альжбета, мы уезжаем!..
— Куда?!. — загудели казаки.
— Пусть едет! — Гаркуша махнул рукой.
Через час пан Гинцель и пани уселись в крытый дермез. Кучер стеганул коня, и он вынес коляску на шлях.
А в маентке бушевали казаки. Первым делом вывели из конюшен лошадей и забрали сбрую. Коням радовались: были сытые и холеные. Потом из панских погребов вынесли кадки с сырами и колбасами, копченые окорока.
О появлении казацкого войска в маентке сразу стало известно холопам окрестных деревень. Седая сгорбленная старуха, прижав к голове желтые, худые руки упала в ноги Гаркуше.
— Нету силушки нанюй, — выла она. — В ярину нашу коней пускал… Чиншами замучил… С каждой хаты по рублю грошей на войну с казаками брал… Откуда, сынку, у нас гроши?..
— Будет, мати! — Гаркуша положил на плечо старухи руку. — Иди в сарай и забирай свою живность.
Холопы уже сами бежали к хлевам. Кто барашка искал, кто свою телушку. И, не находя своего, выгоняли из сараев панскую скотину. В маентке шум и крик.
Фонька Драный Нос не отходил от Вариводы. Микола лазил по чердаку, заглянул в овин — искал панского эконома.
— Сбежал, баран безрогий… Иди, Фонька, тащи солому.
Фонька побежал за соломой. Когда принес ее, Варивода показал на крыльцо:
— Толкай сюда!
Варивода высек огнивом искру, раздул сухую губку. Потянул синеватый горький дымок. Варивода сдвинул на затылок шапку и, когда повалило пламя, удовлетворенно потер руки:
— Ось так… Щоб и не смердило панством!..