— Не я первый, не я последний, — легкомысленно заявил Джек.
У Денвера-старшего глаза на лоб полезли.
— Ты хочешь сказать, что готов простить ее, если это правда? Если она на самом деле опозорила тебя? — Джон Денвер отказывался поверить в слабохарактерность сына.
Какое это имеет значение? — хотел спросить Джек, но слова замерли на его губах. Как же он не понял раньше? Вот он, выход, лазейка, просвет в его безрадостном существовании. Еще не поздно, и он сможет исправить ошибку, вычеркнув эту любовь из своей жизни...
— Я обязательно поговорю с ней, — решительно произнес Джек, и глаза его засверкали. — Мне с самого начала не стоило связываться с Сильвией Уэнрайт!
И с этими словами Джек ушел в смежную комнату, чтобы переодеться. Скомканная анонимка сиротливо валялась на полу. Денвер-старший наклонился, поднял ее и, старательно разгладив, спрятал в карман. Он пока не мог определиться, радоваться ему такому развитию событий или нет. Конечно, нельзя допустить, чтобы эта вертихвостка пятнала имя Денверов. Но с другой стороны, развод, неизбежный скандал... Тоже ничего хорошего для репутации семьи. Да и кто знает, удастся ли удержать потом Джека в Чикаго.
Ладно, может быть, это злостная клевета, успокоил себя Джон Денвер-старший. Он вышел из спальни Джека, аккуратно притворив за собой дверь. Ему хотелось посоветоваться с Присциллой. Ее мудрость не раз выручала его и в более щекотливых ситуациях. Эх, надо было вначале с женой поговорить, а потом уже бежать к Джеку, подумал Денвер с запоздалым сожалением. Присси наверняка скажет, что я поторопился.
Сильвия вернулась поздно вечером, удивительно хорошенькая, с блестящими глазами и раскрасневшимися щечками. Она прильнула к мужу, который встретил ее в холле, и прошептала:
— Ты даже не представляешь себе, как же я соскучилась по тебе, дорогой...
Джек привычно обнял ее и даже коснулся губами пышных волос. Ни злости, ни ревности, ни обиды он в этот момент не чувствовал. Всего лишь за год горячо любимая женщина стала ему абсолютно чужой. Да и была ли это любовь? Ослепление красотой и живостью Сильвии, романтическая обстановка, собственное неразумное неопытное сердце, не знавшее еще ни сильной страсти, ни жгучего разочарования...
Джек вспомнил, как ревновал Сильвию к ее многочисленным поклонникам тогда, в Веллингтоне, когда он сам был еще только молчаливым обожателем. Он с ума сходил, когда она щедро раздаривала свои улыбки. А сейчас, когда она отдала другому мужчине нечто неизмеримо более ценное, душа его молчала. Она словно омертвела.
Что же ты сделала со мной, Сильвия? — с горечью подумал он. Ты напрочь лишила меня способности чувствовать...