Вайолет приехала последней. Что все уже в сборе, она убедилась, когда остановила машину у крыльца — пять машин уже стояли с краю на подъездной аллее: «лендровер», принадлежащий Арчи, микроавтобус Изабел, «БМВ» Эдмунда, «мерседес» Пандоры и «фольксваген» Ноэля. «Прямо как парад перед автогонками, — подумала Вайолет. — Многовато транспорта для двух семейств».
Она вылезла из машины, подобрала длинный подол, чтобы не намок, и пошла к двери. Когда она поднималась по ступеням крыльца, дверь распахнулась и ей навстречу вышел Эдмунд. Со стальной сединой в волосах, в шотландской юбке-килте в складку, облегающей куртке и клетчатых носках до колен он выглядел еще внушительнее, чем обычно, и Вайолет, несмотря на все свои заботы и переживания, сумела на минуту испытать приятное чувство материнской гордости и облегчения оттого, что он рядом.
— Эдмунд!
— Я услышал твою машину.
Он поцеловал мать.
— Я так изнервничалась! — Она вошла в дом, он закрыл за нею дверь и помог снять манто. — У вас телефон, оказывается, не работает.
— Не беспокойся, Ви. Уже приняты меры. Завтра с утра приедут чинить…
Он положил манто на кресло, а Ви отпустила длинный бархатный подол и расправила кружевную оборку на плечах.
— Ну, слава Богу. А моя дорогая Эди? Она в Балнеде?
— Да, в целости и сохранности. У тебя издерганный вид. Успокойся, а то испортишь себе праздник.
— Не могу. Еще эта несчастная Лотти. Одно за другим. Но вы все здесь и в безопасности, а остальное не имеет значения. Я ужасно опоздала, да?
— Сегодня все опаздывают. Изабел только что спустилась. Пойдем, выпьешь бокал шампанского. Тебе сразу полегчает.
— А как моя диадема? Не съехала?
— Диадема на месте. — Он взял ее под руку и повел к гостям.
— Я считаю, что Верена одну вещь упустила, — заметила Пандора. — Надо было раздать всем дамам по программке, такой маленькой книжице с карандашиком на шнурке…
— Сразу видно, как долго тебя здесь не было, — отозвался Арчи. — Программки уже давно вышли из моды.
— И очень жаль. С ними было так весело. А после бала их перевязывали ленточкой и хранили, вспоминая былых кавалеров.
— Это хорошо, если ты светская бабочка, окруженная поклонниками, — возразила Изабел, — а каково, если нет желающих с тобой танцевать?
— Я убежден, что с вами ничего подобного никогда не случалось, — с заокеанской галантностью произнес Конрад Таккер.
— Ах, Конрад, как вы любезны! Нет, к сожалению, все-таки случались несчастливые вечера, когда у тебя прыщик на носу или платье не к лицу…
— И как вы тогда поступали?
— Пряталась, униженная, в дамской комнате. Там всегда собирались бедняжки, которых никто не приглашает.