— Бэт, ты уверена…
Она поднимает на меня взгляд.
— Мы больше не станем замазывать трещины, Уильям. Если мы хотим это сделать, — добавляет она, возвращаясь к тому, что начала, — мы должны делать все как положено.
В кои-то веки я соглашаюсь, чтобы последнее слово осталось за моей женой.
— Ради Бога, Элла, возьми трубку, — бормочу я, барабаня пальцами по столешнице.
С опаской поглядываю на закрытую дверь кабинета. Сейчас полшестого утра. Если Бэт проснется, то обязательно поинтересуется, почему я не в постели рядом с ней.
Ну же, возьми трубку! Прошло уже две недели с нашего возвращения из Парижа, а я все никак не сообщу ей новости. Первоначальный восторг начало вытеснять беспокойство. Неужели тогда, в Нью-Йорке, она говорила всерьез? Только бы дозвониться и рассказать ей о произошедшем. Я понимаю, что она попросту меня избегает, и впадаю в отчаяние. Я уже звонил в больницу: сегодня она не работает. Значит, должна быть дома. Где еще она может шляться в такое время?
Беззвучно чертыхаюсь, когда включается автоответчик.
— Слушай, понимаю, сейчас глубокая ночь. Извини, что разбудил. Я не могу уснуть. Не знаю, занята ли ты или просто не хочешь со мной разговаривать, но мы не можем вот так расстаться, Элла. Если ты дома, пожалуйста, возьми трубку.
Ничего — лишь потрескивание статического электричества.
— Элла, нам нужно поговорить, — настойчиво продолжаю я. — Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Если все кончено, я не могу это принять, но сначала я должен знать, что случилось. По крайней мере это ты можешь мне объяснить.
Над моей головой скрипят половицы. Вот дерьмо!
— Элла, я знаю о ребенке Джексона. Я знаю, какой это должен быть удар для тебя. — Подумав, поправляюсь: — Ну, то есть не знаю, но могу себе представить. Это не меняет моих чувств к тебе, Элла. Ничто бы их не изменило. Может, ты не хочешь этого слышать, но я люблю тебя. Тебе нечего делать с моим признанием. И я не уверен, что хочу от тебя каких-то действий. Я просто должен был тебе признаться.
Воображаю, как она сидит, скорчившись, на кровати и смотрит на телефон.
Я не могу оставить все как есть. По крайней мере, я должен удостовериться, что с Эллой все в порядке.
Тогда я разыгрываю последнюю карту, нацеливаясь на ее гордость:
— Мы всегда обещали друг другу, что останемся друзьями. Никогда не подозревал, Элла, что ты окажешься клятвопреступницей.
— Я не клятвопреступница.
— Элла! Слава Богу! Я уже с ума схожу…
— Извини. Я была… занята.
Ее голос звучит хрипловато, как будто она давно не разговаривала.
— Все в порядке? Ты в норме?