Брата Джексона я узнаю сразу, хотя мы никогда прежде не встречались: глаза голубизны карибских волн, широкий, с полными губами рот, квадратный подбородок. И все же Куперу не хватает того, что было у Джексона: красоты, которая больше, чем набор определенных черт.
У Купера жесткое, неприветливое выражение лица. Глубокие складки между бровей и возле уголков рта свидетельствуют о том, что выражение это скорее обычное, нежели обусловленное отношением ко мне. На мое «Здравствуйте, я Элла» он коротко, без улыбки, кивает и направляется к выходу из аэропорта, предоставляя мне самой толкать тележку с багажом. Рассерженно думаю, что Джексону достался весь семейный запас обаяния.
Выхожу вслед за Купером на автостоянку. Сердце замирает от ужаса, когда он подходит к видавшему виды двухдверному пикапу — «форду». Такое ощущение, что последний раз его пассажирами была парочка бегемотов.
Купер забирается на водительское сиденье, не удосужившись помочь мне поднять чемодан на замызганную платформу, но в конце концов, заметив мое затруднение, недовольно вылезает и затаскивает его сам.
— Спасибо, — выдыхаю я, глядя, как он перекидывает чемодан через откидной борт.
Не удостоив меня ответом, Купер возвращается и садится за руль. Вот они, знаменитые манеры южан. Невероятно, насколько Джексон отличается от своего брата.
То есть отличался. Отличался.
Вывернув на запруженное шоссе федерального значения, Купер открывает окно, и из-за потока воздуха, рвущегося внутрь, становится невозможно общаться. Волосы хлещут меня по лицу, забиваются в рот, лезут в глаза. Четыре ряда громадных американских автомобилей изрыгают серые клубы дыма, обгоняя нас с двух сторон; что действительно нравилось Джексону в Англии, не считая конфеток «Мальтезерс» и двухэтажных автобусов, так это наши крошечные, аккуратные машинки. Поеживаюсь от ветра, обдувающего мне плечи. Включаю автомобильную «печку»; Купер тут же протягивает руку и выключает ее. Неудивительно, что брат Джексона никогда не был женат, если он пытается приобретать друзей и производить на людей впечатление подобным образом.
Подпрыгивая на жестком сиденье, я потуже натягиваю куртку и закрываю глаза. Вождение Купера такое же агрессивное, как отношение ко мне. Но я, черт подери, слишком устала и слишком несчастна, чтобы обращать внимание. Вот уже две недели, с самой смерти Джексона, я специально брала в больнице по два дежурства подряд, в две смены: сейчас работа — единственное, что меня спасает. Даже в те дни, когда я не дежурила, ноги сами несли меня в уютное тепло отделения по уходу за новорожденными. Я часами просиживала над кувезом малышки Хоуп, уговаривая ее не сдаваться. По какой-то причине эта крошка затронула во мне частичку, называемую душой, — если я все еще верю в Бога. Как будто, спасая ей жизнь, я сделала ее своей неотъемлемой частью.