— Тебе нужно набраться сил, Кристиан, — подал голос, молчавший до этого момента юноша. — Ларка — очень хорошая! Я клянусь, она позаботиться о твоем сыне. Когда ты окончательно поправишься, мы все вместе восстановим Портал, и она вернет тебе ребенка.
— Уходите, — тихо сказал мужчина и отвернулся. — Мне нужно побыть одному.
Когда они ушли, Кристиан погрузился в тягостные размышления.
Возвращение в мир живых не принесло ему радости. Его жена была мертва, а сын в чужом мире, доступ в который закрыт. И закрыл его он сам. Он убил Бастиана и остановил войну, заплатив за это непомерно высокую цену. Сколько времени потребуется на то чтобы восстановить Врата? Месяц? Два?
Кристиан ошибся. Для открытия портала ему потребовалось гораздо больше времени….
Прошло четыре года, а от Митьки не было никаких вестей, чему я была признаться, только рада.
Меня Данька любил; для него я была мамой, хотя иногда он называл меня Ларочкой, как мои родители. Я же просто обожала его и даже в мыслях не могла представить, что нас могут разлучить. Я не единожды представляла себе, что будет, если Митька или Зак придут за своим сыном.
Правда, я не знала, где они находились, и были ли они живы вообще…
Предположим, они живы, и они придут за ним. И мне придётся расстаться с Данькой?
Во-первых, Зак — его законный отец; а во-вторых, я не имею никакого права лишать ребёнка полноценной семьи. Вся надежда оставалась на то, что Митька и его возлюбленный разрешат нам часто видеться…. а если не разрешат, то мне хватит ума и красноречия убедить их. Интересы ребёнка — прежде всего.
Я никогда не жаловалась на плохой сон или кошмары. Но с прошлой недели, в мои сны, почему — то стал приходить Митька. Он был также закутан в темный балахон, как в последнюю нашу встречу, ничего не говорил, а только смотрел на меня своими пронзительными зелеными глазами. Я просыпалась в холодном поту и с чувством чужого присутствия у меня в голове. И так каждую ночь.
Вдобавок к этому, у меня на работе начались неприятности, так сказать личного плана. Знаки внимания, которые оказывал мне главный врач нашей больницы — обрюзгший и крайне неприятный тип, были совершенно не к месту, и крайне меня раздражали.
Поначалу это были шутки, впоследствии переросшие в двусмысленные намёки; а несколько дней назад этот холёный ублюдок вызвал меня к себе в кабинет и долго рассказывал, что я просто создана быть врачом; что очень успешно справляюсь со своей работой и прочую хренотень. Мне уже стало казаться, что поток его лести просто неиссякаем. Он подсел ко мне и положил ладонь на мое колено, а когда я встала, чтобы покинуть кабинет, преградил путь и посоветовал не быть такой недотрогой. В свою очередь, я посоветовала не распускать руки и влепила ему звонкую пощёчину.