— Дрянь?
— Ну, банки-бутылки, — пояснил он, показывая на кучи у хижины.
Моника нахмурилась. Там, откуда она приехала, эти кучи скорее рассматривали бы как сырье, а вовсе не как мусор. Обломки стекла превратили бы в украшения или отточили до остроты лезвия, способного резать шкуры. Она сама не раз пользовалась особым способом заточки, когда жила среди племен, которые были слишком бедны или слишком удалены от цивилизации, чтобы просто менять старые стальные ножи на новые. А крепкие, упругие пластмассовые бутылки пригодились бы для хранения воды, семян, муки или соли. На берегах африканских озер они могли послужить поплавками для рыбацких сетей. Над пустыми алюминиевыми банками тоже поломали бы голову и обязательно нашли им какое-нибудь применение.
— Спасибо, — осторожно сказала Моника. — Если можно, я бы оставила кое-что из этих вещей. Но вот джутовый мешок, если у тебя есть лишний, очень пригодился бы. Я могла бы замачивать одежду в ручье, не опасаясь ее упустить. Течение ужасно быстрое.
Стив уставился на нее, не в силах поверить, что не ослышался насчет этой коллекции хлама и стирки в холодном ручье. Все прочие студенты-наблюдатели раз в неделю ездили в город за продуктами и в прачечную, а, поднимаясь сюда по тропе первый раз, везли столько багажа, что две лучшие вьючные лошади с его ранчо пыхтели от тяжести.
Если не считать сковородки и ведра, было не похоже, чтобы Моника привезла что-нибудь в хижину. Одежда ее была чистой, но с явными следами долгой носки. На джинсах и рубахе виднелись заплатки, нашитые крохотными ровными стежками. Он-то посчитал эти заплатки и полинявшую ткань данью той моде, согласно которой вещь должна выглядеть поношенной сразу же после ее покупки в магазине. Но теперь начал сомневаться. Может, она просто предпочитает носить старую удобную одежду, так же как он?
А может быть, у нее просто нет выбора?
Моника не заметила задумчивого взгляда Стива, который он бросил на ее одежду. Она отрезала ломоть ветчины от привезенного Роджером куска. Резала сломанным складным ножом, который обнаружила в сорняках перед хижиной. К сожалению, точильного камня не нашла. Ржавчину оттерла о камень, но лезвие все равно завязло бы даже в масле.
Пробормотав проклятие, Моника отложила безнадежно тупой нож и направилась к хижине. Выбрав из кучи кусок стекла, потрогала его край, вернулась к огню и продолжила работу над ветчиной. Стекло она держала между указательным и большим пальцами.
— Вот так ножик! — сказал Стив, не скрывая удавления.
— Тупится быстро, — посетовала Моника, укладывая узенький ломтик ветчины на раскаленную сковородку, — но пока не затупится, режет лучше любой стали.