Что дальше? Мост, Крымский вал. Сплетение ниток, лабиринт дорог.
Монастырь. Иван. Помнится, он велел мне не возвращаться.
Не возвращаться. За спиной нет никого и ничего.
Вперед.
Свет налился, стал нестерпимо ярким.
— Ну, что ты мне там приготовил?
Я закрыл глаза и сделал шаг.
У-ух.
Гулко.
В груди.
И тишина.
У-ух.
В моей груди. Только в моей.
Я вошел в свет, не разлепляя век. Вошел и увидел…
…Я видел Землю с той высоты, с которой ее не видят даже птицы. Птицы были ниже.
Не горели огни городов. Ни одного огонька.
Поверхность планеты была покрыта черными язвами. Червоточинами. Их были сотни. Может, даже тысячи.
Я видел человека, который смотрел на них с невероятной высоты. Смотрел и падал.
Летел к земле с бешеной скоростью…
…Я видел людей, бредящих идеей взлететь над землей. Зачем? Зачем вам взлетать, люди, чтобы упасть и удариться еще больнее?
Я не понимал их, не чувствовал. Не знал, кто они и где находятся. Просто видел.
Среди них был негр. Откуда? Почему?..
У-ух…
Я шел сквозь свет. В груди гулко ухало. Удар сердца — образ, виденье…
…Я видел город, затопленный водой. Вода покрывала окна и двери, заливала все до второго этажа, а быть может, до третьего.
И здесь тоже были люди. Они выбирались на крыши, строили лодки и плоты. Пытались выплыть куда-то. Пытались выжить.
Я видел группу людей, плывущую по затопленным улицам. Что это был за город? Откуда в нем столько воды? Куда плывут эти люди?
У-ух, ух-ух…
Образы переплетались, взрывались в голове яркими осколками, пытались сложиться в причудливую мозаику. Но не складывались…
…Я видел людей. И других людей.
Первые спали. Спали глубоким анабиозным сном. Их было много. Они лежали аккуратными рядами. Как в госпитале, в фильме про войну.
Другие люди несли новые спящие тела. Они проходили между рядами. Останавливались там, где заканчивалась вереница тел, и опускали на пол свою ношу, продолжая ряд.
Один смахнул пот со лба. Устал. На жуткую коллекцию человеческих тел он смотрел едва ли не с гордостью.
В груди похолодело…
У-ух…
…Я видел больного, голодного мужчину. Он шел куда-то к видимой лишь ему одному цели. За ним жалкой стайкой семенили дети. Четверо или пятеро. Грязные, оборванные.
Мужчина останавливался. Заходился в жестком приступе кашля. Дохал надсадно и жутко.
Он кашлял, и дети смотрели на него со страхом. Мужчина улыбался вымученно, говорил что-то утешающее. Говорил, и дети верили ему. Я видел это…
У-ух…
…Я видел маленькую девочку восточной внешности. Она тоже шла. Хрупкая, словно сбежавшая из аниме. Она шла к людям.
Люди выглядели совсем иначе. В них чувствовалась озлобленность, угроза. Но девочка, кажется, не замечала этого. Она шла с легкой улыбкой. Светлой улыбкой.