Крис много раз выговаривала Тине, что та не интересуется поисками лекарственных растений, и не раз выражала свое удивление отсутствием этого интереса в девушке, чья фамилия стала символом таких поисков. И теперь, с приливом гордости, Тина вдруг поняла, что тоже способна на такую преданность делу. Это способность спала в ней, может, заслоненная ощущением опасности и детскими страхами, но тем не менее у нее она есть. Это открытие ошеломило ее. Неужели это форма телепатии? Неужели Крис, за столько миль отсюда, мысленно попросила ее продолжить дело семьи? И пока она думала об этом, в ней родилась решимость: она приложит все усилия, чтобы отыскать туземного знахаря!
Она вспомнила, что Крис говорила: деревня, в которой можно найти знахаря, принадлежит индейцам гуахарибос. Однако потом добавила, что никаких конкретных доказательств этого нет. Придется очень уговаривать Рамона Вегаса, чтобы он согласился на такое отклонение от намеченного маршрута. При мысли о том, что придется просить разрешения у все еще разгневанного сеньора, энтузиазм оставил Тину. С последнего вечера он сознательно избегал ее, и на утро выражение его лица и резкие замечания вызвали немало удивленных реплик со стороны участников экспедиции. Феликс Крилли предположил, что Вегаса волнует их безопасность во время прохождения порогов, но в глубине души Тина чувствовала, что причина его раздражения — в ней. Потребуются огромные усилия с ее стороны, чтобы обратиться к нему, но с учащенно бьющимся сердцем Тина решила, что как только появится возможность, попросит его: уязвленная гордость не должна мешать ее главной миссии.
Тео Бренстон грузно опустился рядом с ней на сидение и, прерывая цепь ее мыслей, спросил:
— Вы начинаете бояться, куколка? Выглядите так, словно ждете катастрофу. — Он положил свою толстую, поросшую жесткими черными волосами руку ей на колено и добродушно потрепал. — Не позволяйте мрачным предупреждениям сеньора пугать вас, моя дорогая. Я о вас позабочусь.
Тина оторвалась от своих размышлений, но посмотрела на Тео удивленно. Она не могла понять, о чем он говорит, пока не бросила взгляд в иллюминатор и не увидела, что происходит снаружи. Часами смотрела она на растительность, густую, словно сопротивляющуюся вторжению человека, иногда такую близкую, что казалось, можно протянуть руку и сломать ветку, иногда далекую, когда река расширялась и зелень вообще становилась не видна, — и всегда, узкая или широкая, река, вялая и малоподвижная, стремила свои воды к цели. Но теперь Тина с ужасом увидела, что они приближаются к порогам — месту настолько опасному, что встревожился сам Карамару. Тина беспокойно посмотрела вдаль и увидела, что река стремительно несется между увенчанными белой пеной острыми как бритва камнями и массивными скалами. Обо все препятствия злобно ударялись волны в три-четыре фута высотой, проносились мимо и обрушивались на следующее неподвижное препятствие. Казалось невероятным, что судно сможет маневрировать в этих предательских водах; страхи Тины усилились, когда корабль подошел к первой полосе порогов и гневная алчная вода сомкнулась вокруг его бортов.