— Ушел из жизни мой брат, — тихо призналась девушка.
— И это стало для тебя ударом? Заставило пересмотреть свои отношения с семьей?
— Конечно! А как же иначе?
— Вы были так близки?
— Ближе, чем ты можешь себе представить. Мы были близнецами. Между нашим появлением на свет прошло лишь десять минут. И мы, можно вполне это утверждать, постоянно были вместе.
— Я соболезную твоей потере, — серьезно проговорил Ронан. — Как это случилось? Прости мне это любопытство, Керри.
— Ничего... Годы уже прошли... Их сбил грузовик.
— Их?
— Брат был не один, а с мамой. Они возвращались на машине брата из отеля. На них наскочила грузовая фура... Таким образом я унаследовала призвание Джейми. И у меня нет никаких сожалений. Я Дойл, и нести ответственность за семейное дело — мой долг.
— Но Дойл — это еще не приговор. Ты имеешь все права на свою собственную жизнь, — взволнованно, чуть ли не возмущенно, воскликнул Ронан.
— Я и живу своей жизнью. Сложно сказать, стала бы я хорошим художником. Вполне возможно, что на этом поприще меня постигло бы разочарование. Но я точно знаю, что из меня вышел неплохой управляющий отелем, человек, который сможет достойно продолжить отцовское дело в память о любимом брате... По-моему, любой человек обязан прожить свою жизнь достойно, не потакая своим слабостям. И обязан выполнить свой долг, даже если ради этого придется чем-то пожертвовать. Я так же точно знаю, что сожалела бы об упущенном гораздо сильнее, если бы не совершила в тот момент правильный выбор в пользу семейного дела.
— Ты действительно не кривишь сейчас душой? — нахмурился Ронан.
— А какие у тебя основания сомневаться в моей искренности? — спросила его Керри.
— Мне кажется, что эти высокие слова о долге — не более чем защитная маска. Тебе просто гордость не позволяет признаться, что у тебя не хватило сил отстоять свое право на собственное призвание.
— Так вот как ты думаешь? Нет, Ронан, ты ошибаешься. Это я тебе со всей определенностью могу сказать. Вся наша семья скорбела о потере Джейми и мамы. Я видела, как страдает мой отец. Если бы в тот момент я не сделала то, что сделала, то грош была бы мне цена как человеку. И какой бы получился из меня тогда художник? Какой вообще может быть творец из человека без сердца и души?
— Ладно, Дойл. Я тебя понял... Прости и забудь все, что я сказал. Видно, я недостаточно хорошо знаю тебя и твою историю, чтобы объективно судить об этом.
— Я не в обиде, О'Киф. По-своему ты прав. Человек должен отстаивать то, во что верит. С этим и я спорить не стану... А что же ты сам? Ты всегда мечтал стать автором путевых заметок? Какая у тебя семья? Есть ли братья и сестры? Расскажи о своих родителях, — попросила Керри.