Эйлин прислонила фотографию к ножке настольной лампы и пошла в кухню.
— Можно же каким-то образом опять свести их! — горячилась Бланш.
Питер покачал головой.
— Они как масло и вода, которые никогда не смешиваются.
— Вздор.
— Я вижу, ты не отступишь, пока не добьешься своего, — сердито сказал Питер.
— Да. И знаешь что? — Бланш торжествующе улыбнулась. — Я напишу Эйлин письмо!
Питер нахмурился.
— Что ты еще задумала?
— Я? — Бланш захлопала ресницами, изображая невинность. — Как ты мог подумать!
— Да-да, ты. — Питер невольно улыбнулся.
— Проблема в том, что у меня кончились почтовые марки. Я попрошу Шона отправить это письмо, когда он поедет в город. Он купит там марку и наклеит ее на конверт.
— Не понимаю, чего ты этим добьешься, — проворчал Питер, и вдруг его глаза оживились. — О, все ясно!
— До тебя доходит, как до жирафа, — ласково пожурила его Бланш. — Решено, иду писать письмо.
Шон уставился на конверт, который протягивала ему Бланш. Он был адресован Эйлин Харт, адрес был написан крупными, жирными буквами. Шон прочитал его, зная уже, что никогда этот адрес не забудет.
— Будь любезен, Шон, отправь письмо, когда будешь в городе, — сладким голоском пропела Бланш.
— Не беспокойтесь, миссис О'Нейл, все сделаю.
Всю дорогу до Таркле Шон говорил себе, что тот факт, что ему теперь известен адрес мисс Эйлин Харт, не имеет ни малейшего значения. Он бы не пошел к ней, живи она даже по соседству с О'Нейлами. Она оставила его, а не наоборот.
Шон купил марки, опустил письмо в почтовый ящик и выбросил из головы все мысли об Эйлин. По воскресеньям он встречался со своей дочерью, и он никому не позволит портить ему этот день, — они и так слишком мало времени проводили вместе. Сев в машину, Шон поехал к своей бывшей жене Трейси.
Лиз выбежала из подъезда и бросилась в его объятия.
— Папа! Я скучала по тебе!
— Я тоже, котенок. Как поживаешь?
— Расту не по дням, а по часам. Мама купила мне новые туфли, потому что старые малы.
— И не только туфли.
Шон посмотрел поверх головы дочери, услышав знакомый голос.
— Привет, Трейси.
Шон отметил, что его бывшая жена все так же красива, как и раньше, когда они познакомились, — длинные светлые волосы, великолепная фигура и ярко-голубые глаза. Раньше они светились нежным блеском, когда Трейси смотрела на него, сейчас они были холодными как лед. Было время, когда Шон думал, что любит ее, — сейчас ему трудно было в это поверить. И еще труднее было поверить, что она любила его. Трейси, одетая в плотно облегающие брюки и в блузку с низким вырезом, выглядела очень сексуальной, и, когда она подошла к нему, соблазнительно покачивая бедрами, Шон проклял свое тело, моментально среагировавшее на ее чувственную притягательность.