Я представляю, как он разговаривал с подчиненными в своей армии.
— Так что будем делать? — спросил он меня, возвращаясь. Тоном начальственным, но уже как к своему.
— Меня просили разузнать как можно больше, чтобы организовать операцию по вашему спасению. Если наши планы совпадают…
— Ну, и что такого вы могли разузнать? — взорвался Таиров. — Они хоть понимают, что здесь две страны, а не одна?
Мне не следовало этого делать, но я не сдержался.
— Экзема у вашей девочки не прошла? — спросил я.
Я был не прав: это надо было сделать. Таиров уставился на меня, и я физически почувствовал, как в его голове стал пересчитываться весь, массив. Я перестал быть одним из тех, на которых привычно, по-генеральски, он смотрел свысока. Я встал с ним наравне настолько, что даже испугался, как бы он снова не вернул к работе тех ребят во дворе.
— Знаете что? — сказал я. — Если вы хотите попасть домой, вам придется мне довериться. У вас нет другого выхода!
— А они действительно хотят попытаться вытащить нас отсюда?
Я не стал объяснять ему, что меня сдернули из Нью-Йорка, чтобы попытаться хоть что-то узнать о нем. Я просто сказал:
— Да.
Вовсе не обязательно пояснять, что стоит за вашим словом. Я не сказал про Нью-Йорк, но у этого «да» был другой вес.
Таиров сел на подоконник и расстегнул свой бушлат. Его песчанка была зимнего покроя, с подкладкой. В пустыне зимой ночью тоже дуба дашь.
— Понимаешь… Как тебя зовут?
Он начал говорить со мной на «ты», как с отбросом, жить которому осталось пару минут. Потом, поняв, что я представляю какую-то ценность и для него, перешел на «вы». А теперь снова мне тыкал, но уже как товарищу.
— Павел.
— Павел. Веришь — нет, Павел, я уже перестал ждать! — Таиров завелся. — Нас же, когда похитили, везли через блокпосты. В багажном отделении «Икаруса», рот заткнули, спеленали, заложили какими-то сумками и везли. Я слышал, как водитель с солдатами разговаривал, пока проверяли документы. Ну, откройте багажники, б…, Чечня же рядом! Может, там минометы везут! Ни х…! Потом перегрузили в «Ниву», положили на пол в салоне, пакетами какими-то закидали, привезли в Чечню, в Ведено. Там знакомый был командир, развязал. Хоть не унизительно, а то мычишь сквозь скотч. Привезли в горы, в кишлак. Я каждый день ждал! Ну, что если сразу не освободят, кто-то придет с весточкой. Я же кучу народу знаю — и наших, и чеченцев! Ни х…! Жена, дочка смотрят на меня: я всегда в своей части самым главным был после господа бога. А тут — как раб, как опущенный, и никому до меня нет дела. Полтора месяца каждый день ждал — ни х…!