— Вы гости Масуда, и все это знают, — с достоинством отрезал Хабиб.
— Тот парень тоже? Гостей обычно встречают по-другому.
— Вы… Вам… Вам ничего не угрожает.
— Нам ничего не угрожает, — перевел я остальным. — Они вряд ли заявятся сюда.
— А в городе? — не успокаивался Илья.
— А в городе увидим.
Это уже Димыч произнес, мрачно так.
Раз уж мы заговорили о деньгах или еще по какой причине, но Хабиб вдруг обратился к нам с просьбой. Не так, как здесь просят — сразу переходя к сути дела, не употребляя устаревшее слово «пожалуйста», — а церемонно: «Я хотел бы обратиться к вам с просьбой». Я подумал, что он хочет получить аванс или просто свою зарплату за прошедший день, но Хабиб вытащил из кармана широченных местных шаровар пачку денег. Это были потрепанные грязно-коричневые афгани, цвета местной почвы, перехваченные замотанной в несколько раз желтой резинкой. Размером банкноты были примерно как доллар, пошире, но необычным были не ширина и длина. Пачка была размером, без преувеличения, с кирпич. И внутри ее, как я сейчас заметил, банкноты были через равные промежутки перехвачены резинками, такими же желтыми.
— Вы не могли бы положить эти деньги в ваши вещи? — попросил Хабиб. — Их очень неудобно таскать.
— Он что, нашу камеру хочет купить? — пошутил Димыч. — Илюха, давай толкнем! Тут у него на десять таких.
— Нет, он хочет держать свои сокровища у нас.
Я повернулся к Хабибу:
— А ты уверен, что здесь с ними ничего не произойдет? Нас все-таки целый день нет!
— Здесь абсолютно надежное место, — заверил Хабиб. — Вы — гости Масуда! Если положить их в вашу сумку, с ними ничего не случится. Советую и вам все ценное держать у себя в комнате.
— Хорошо! Но на твой страх и риск. — Я повернулся к ребятам: — Куда их лучше положить?
— Давай в аккумуляторную сумку под провода, — предложил Димыч. — Если, конечно, поместятся.
Аппаратура вообще-то была взята напрокат Ильей. Но Илья всегда молчал.
Провода, к счастью, умялись, и «молния» застегнулась. Хабиб облегченно перевел дух. Он даже вспотел. Я вспомнил, как он ходил с каким-то газетным свертком, а потом без него. Я думал, что он взял на кухне лепешку на ужин, но, возможно, это была именно его кубышка.
Мы еще пили чай, когда к нам заехали Асим, пресс-секретарь Масуда, и веселый контрразведчик Фарук. Хабиб тут же отсел на диван, как если бы он не участвовал в трапезе. Я предложил вошедшим чаю, но за окнами еще было светло, и они отказались.
Фарук весь лучился весельем. Не по особому поводу — это была его естественная реакция на жизнь. Такой психологический тип называется гипертимик — им все в радость. Классический пример — Ноздрев. «Поздравь, продулся в пух!»