Конечно, я каждый раз так не торгуюсь — мне и времени жалко, и вообще это все не в моей поэтике. Обычно я плачу третью цену, разве что мне уж очень надо доставить продавцу удовольствие. Сейчас бы надо, но как? У нас даже языка общего не было! Я попробовал английский, французский, испанский, итальянский, немецкий и, поскольку каждый раз старик в черном балахоне только улыбался с извиняющимся видом, остановился на родном русском.
У старика проблемы выбора не было: он тоже говорил на родном. Но представить его ломающим язык на пиджин-инглиш было трудно. Весь его облик дышал достоинством, даже величием: окладистая седая борода, подстриженная внизу полукругом, густые строгие брови, взгляд прямой и глубокий. Я про себя стал называть его Аятолла.
Мальчик спросил меня, что именно меня заинтересовало на витрине. Я потребовал притащить на низкий столик, все, что там было. Все уже поняли, что пришел солидный клиент. Меня усадили за столик, а на призывный крик из задней комнаты вышли еще два подростка: мало ли какая услуга понадобится?
Еще одно правило: торговаться надо за самую дорогую, с вашей точки зрения, вещь, но ничем не показывая, что вам действительно хочется ее купить. На мой взгляд, самым ценным был греческий керамический обломок размером с детскую ладонь. На нем барельефом был изображен торс лежащего мужчины с курчавой бородой. Его голову любовно отклоняла вправо рука женщины, целующей мужчину в губы. Александр Македонский прошел через Бактриану в IV веке до нашей эры, и вряд ли в этих местах с тех пор был скульптор, способный создать нечто подобное, — мы бы о нем знали. Так что это был поцелуй, которому исполнилось две тысячи четыреста лет.
Но я не спешил. Я разложил перед собой на столике все греческие фигурки: детские головки, ручки и обломки ваз, масляные лампы. Такие можно найти везде, где есть, что копать, — не важно, занимается этим государство или нет. Нет, лучшим был поцелуй — ему на самом деле место было в музее. Но я сделал вид, что не знаю толком, на чем хочу остановиться, и ткнул в него, как бы колеблясь. На самом деле я даже забыл про изумруд, так мне хотелось заполучить этот осколок.
— Чанд?
Слово «сколько» фигурировало в моем словарике.
Дальше торг проходил следующим образом. Мальчик встал около меня с калькулятором, чтобы набирать цену, которую называл Аятолла.
— Доллар? — уточнил тот.
— Доллар, доллар! Мальчик набрал: 200.
— Сколько-сколько?! — по-русски выкрикнул я. Аятолла с достоинством указал мне на калькулятор: назовите свою цену!
Я набрал: 5.
Теперь наступила очередь возмущаться старика: он сдвинул брови. Мальчик сунул калькулятор мне под нос: 180.