— Слушаю, Паша! Как там у тебя?
— Лучше, чем можно себе представить. Записывай.
Мы со Львом в гостинице за чередой рюмок коньяка разработали достаточно подробный код. Если мне нужно будет сообщить какое-то имя, я передам его по буквам как маршрут, по которому нужно разослать мою последнюю статью. В данном случае он был необычайно извилист, меня мотало из стороны в сторону по всей нашей некогда необъятной стране: Актюбинск — Рига — Иркутск — Фергана, а потом Горький — Анапа — Донецк — Алупка. Второй момент что он, этот «маршрут», сейчас делает: сидит в Душанбе, ясно, где там сидят. Третий, что с ним надо делать: освободить. Не позднее завтрашнего вечера, чего бы это ни стоило.
— Подожди, дай я тебе повторю, правильно ли я все понял, — сказал Лев.
Он непременно хотел сказать открытым текстом то, что я так тщательно зашифровывал!
— Ты все правильно понял, — отрезал я. — Теперь дальше. Мне еще нужны кассеты.
Кассетами мы условились называть деньги. Единица измерения: одна кассета — десять тысяч долларов.
— Сколько штук?
— Пятнадцать. Ты их должен отправить по маршруту не позднее послезавтра, так что оставайся с ним на связи.
— Подожди, подожди! — Лев заволновался. Эпилептоиды не любят недосказанностей. — Я просто должен отдать их, то есть отправить по маршруту? Все-таки… Я сейчас что-то не так пойму, а потом мы с тобой не расхлебаем!
Код, не код, но если кто-нибудь сейчас нас слышал, сомнений, что разговаривают два шпиона или преступника, не могло быть никаких. Я надеялся, что, учитывая походные условия, в штабе не записывают телефонные разговоры.
— Не бойся, Лев! Все — под мою ответственность.
Главное, чтобы завтра маршрут был отпущен, а послезавтра чтобы ты по этому маршруту отправил кассеты. Сто пятьдесят штук! То есть нет, пятнадцать, конечно, пятнадцать! Чтобы кассеты оказались у него.
— Черт, не люблю я таких вещей! — выругался Лев. — Ладно, сделаю, что смогу. Ну, а со здоровьем у тебя как? Не простыл?
Слово «простыл» по нашему коду означало, что меня в чем-то уже заподозрили. Если я думаю, что у меня грипп, значит, я на грани провала. А если грипп, но я заверю его, что лечусь, значит, я уже попался и теперь работаю под контролем. Тогда, если то, о чем я просил, все равно нужно было сделать, в том числе уже ради нашего с ребятами спасения, я попрошу его не беспокоиться. А если поручу связаться с моей женой, тогда, на самом деле, ничего не надо было предпринимать. Только дать сигнал тревоги в Москву и ждать развития событий.
— Не волнуйся, и я, и все ребята в форме! Смотри, я на тебя рассчитываю.