— И ханжа?
— Жуткая. — Сцилла кивнула, соглашаясь сама с собой.
У Милены мелькнула секундная мысль, что она, пожалуй, влюблена в Сциллу.
«О, женщина, если б ты знала, что у меня на уме!»
Милена снова вздохнула:
— Ну вот, час от часу не легче. — Мало того что у нее Неправильная Морфология, так при этом еще и ханжа! Взглядом она окинула своего кальмара; нет, уж лучше поголодать. — Извини. — С шумом отодвинув стул, она встала и двинулась к выходу.
— Милена! — окликнула ее Сцилла. — Ты же сама спросила! Разве не так? Вечно она сначала говорит, а потом лишь думает. Артистка. Жизнь — сплошная сцена.
Остановившись только на пешеходном мосту Хангерфорд, Милена с тоской посмотрела на реку. Вода под лунным светом вскипала мелкими бурунами, она была мутной, с запахом отходов. К опорам моста то и дело приставали клочья мусора и липкая пена. Улететь бы отсюда куда-нибудь, прочь от этого мира!
Возле моста Ватерлоо с места своей швартовки мягко взлетел в воздух большой черный шар. Почти бесшумно, шепчуще, словно ветер над болотистой пустошью. Круглясь туго надутыми щеками, он неспешно двигался вперед и вверх, с плавной величавостью бесшумного облака. Куда? В Китай? В Бордо? Эх, отправиться бы сейчас с ним! Уподобиться этой не отягощенной мыслями громадине, несущейся по воле ветра.
Ведь она еще молода. А считает себя пожилой. На Южной набережной в окнах кафе «Зоосад» ярко мерцали свечи; виднелись силуэты Вампиров, слышался приглушенный смех. Падкая на утехи молодежь, не чувствующая неумолимого бега времени. Тишина им ненавистна: она зияет в них, ее еще предстоит заполнить опытом.
Кого-то из них неудержимо тянет сотрясать воздух шумом, оголтело скакать, словно их изнутри дергают за ниточки, как марионеток. Другие — подобно Милене — словно расчищают внутри себя место и упорно ждут: какого-нибудь решающего слова, дела — того, что непременно должно наступить. Тишина внутри им ненавистна; им невдомек, что из нее прорастут все слова и деяния, которые надлежит совершить им, и только им.
«Что-то, что-то должно произойти, и уже скоро, — думала Милена. — Мне нужно приступить к чему-то новому. Я устала от всех этих пьес, от Детских садов. Устала быть собой. Устала сидеть ночи напролет на краешке кровати, одна-одинешенька. Мне нужен кто-то. Нужна женщина — но откуда ж ей взяться? Ведь всех излечили. Вирусами. Неправильная Морфология… “Я люблю тебя” — это что, тоже Морфология?»
Милена страдала. Она подумала, что таких, как она, во всем мире никого не осталось.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ она отправилась на Кладбище, прижимая к себе ненавистные башмаки. С вокзала Ватерлоо уходили на континент составы. Деревянные вагоны на каучуковых колесах, уже не знающих рельсов, скрипели, и постанывали, и пыхтели клубами пара, сотрясая старые мосты из допотопного кирпича.