И поцелуй — это мост, который мы возводим между нашими душами, танцующими, не страшась падения, в белом головокружении жизни.
— Люблю тебя, Леонардо.
Это моё имя, полное, моё настоящее имя, которому предшествует глагол в первом лице: формула, объясняющая всё, что скрыто в глубинах мироздания.
Меня зовут Лео, но я — Леонардо.
И Сильвия любит Леонардо.
— Научу тебя одной игре.
— Наверное, что-нибудь вроде ваших с Ником гонок?
— Нет, нет, этому научила Беатриче. Называется «Игра в тишину».
— Вроде того, чем забавлялись в первом классе?
— Нет, нет. Послушай. Ложимся рядом и молчим. Молчим пять минут с закрытыми глазами и стараемся рассмотреть краски, которые видны за закрытыми веками.
На красной скамейке не хватает места для двоих, но, прижавшись друг к другу, мы умещаемся, совсем рядом, лицом к небу. Любовь — это ведь умение уместиться вдвоём там, где мало места.
Взявшись за руки, закрыв глаза, лежим молча и слушаем пятиминутный обратный отсчёт, который я поставил на мобильнике.
Когда через две минуты приоткрываю глаза и поворачиваюсь к Сильвии, вижу, что и она смотрит на меня. Притворяюсь, будто рассердился, смотрю на дисплей и говорю, что осталось ещё три минуты.
— Что ты видел? — спрашивает она.
— Небо.
— И какое оно?
— Голубое…
Как твои глаза, хотелось бы сказать, но не получилось.
Словно поняв, Сильвия улыбается светло, безоблачно.
— А ты?
— Все краски.
— Сразу все?
— Я видела Арлекина… это был ты.
— Спасибо… очень мило, — произношу я сухо.
Я думал о небе, о чём ещё могут думать романтики, небо всегда небо. А с закрытыми глазами я показался ей, наверное, смешным, как карнавальная маска.
Сильвия смеётся, потом делается серьёзной и, не отводя взгляда, говорит:
— Арлекино — мальчик из бедной семьи. Однажды он вернулся домой очень печальный, и мама спросила, что случилось. Завтра начнётся карнавал, и у всех будут новые костюмы, а ему нечего надеть. Мама обняла его, успокоила и уложила спать. Она была портнихой и потому взяла свою корзинку с обрезками тканей, оставшихся от разных одежд, и всю ночь сшивала их. Наутро у Арлекино оказался самый красивый и необыкновенный костюм. Все вокруг удивлялись и спрашивали, где он купил его, но он не выдал секрет мамы, которая всю ночь сшивала разноцветные лоскутки — белые, красные, синие, жёлтые, зелёные, оранжевые, фиолетовые, — и понял, что он не нищий, потому что мама любит его больше, чем другие мамы любят своих детей, и костюм этот — тому доказательство.
Сильвия, помолчав, добавляет:
— Леонардо, ты самый прекрасный из всех, потому что сумел испытать любовь и одарить ею, не отступил. И носишь на себе приметы этого.