Я не торопясь собирала вещи, весьма искусно делая вид, что не замечаю его внимательного взгляда. Нет, он не позволял себе проявлять недовольство, даже прекрасно сознавая, что моя медлительность – месть за все то, что он уже сделал и что еще только собирался сделать.
С моим непосредственным участием.
Не скажу, что его предложение не импонировало моей утонченной натуре, выбирающей именно такие изящные авантюры, но я предпочитала сама быть разработчиком подобных планов и их единственным воплотителем в жизнь. Здесь же мне предлагали разделить весь азарт и кураж на двоих. А проблемы сбрасывали на меня одну. Хрупкую, слабую и беззащитную женщину.
Самой поверить в это, что ли?!
У женщин-кошек рождались только девочки. А отцами могли стать только человеческие мужчины. Или полукровки. От демонов, драконов или эльфов с людьми. И то лишь в том случае, если человеческой крови было не меньше половины. Про оборотней (кроме тигров, которые были нам близки) как продолжателей рода речь вообще не шла. Что может получиться от такого смешения, было неизвестно, а ни одна кошка даже помыслить не могла о том, чтобы рисковать своим ребенком.
Когда будущая мать чувствовала, что пришло ее время обзавестись потомством, она искала мужчину, которого могла посчитать достойным стать будущим папочкой. И если с этим не всегда было столь просто, то с остальным: соблазнить, очаровать, заманить в свои сети… было все совершенно иначе. Даже обвешанные амулетами маги не могли противостоять той дикой смеси из необузданной красоты и невыносимого желания, которое источали в это время представительницы нашего рода.
Впрочем, как говорила моя бабушка, ныне живущая на Торсане, том самом мире, куда я сейчас собиралась, пусть и не по своей воле, они сами готовы были за такую ночь отдать все, что угодно. И еще столько же, чтобы заставить прелестницу задержаться подольше.
Но… как только женщина-кошка добивалась своего, она немедленно теряла интерес к предмету своей страсти. А мало кто из мужчин готов был с этим смириться. И ей приходилось доказывать свое право на свободу не всегда миролюбивыми способами.