Окончательно испортил мне настроение слуга, пришедший уточнить: подавать завтрак в комнаты или мы с моей гостьей спустимся вниз. Точнее, сам он выглядел, как и полагается вышколенному слуге. И в голосе его было ровно столько подобострастия, сколько полагалось при разговоре с хозяином. Но вот его сочувствующий взгляд… Так на меня не смотрели даже тогда, когда я валялся, лишь изредка выныривая из беспамятства, получив отравленный кинжал в спину.
После того как я едва себя удержал, чтобы не кинуться на не повинного в моих бедах человека, принял решение свести наше с Раулем общение к минимуму и остался у себя. Возвращать душевное равновесие. Не скажу, что сумел достичь большого успеха, но к тому времени, когда эта девица заявилась ко мне для серьезного разговора, вполне мог удерживать свой взгляд в любом другом месте, кроме аппетитно выглядывающей из глубокого декольте груди.
Несмотря на мои опасения, что оборотень продолжит устраивать балаган, он был серьезен. Так что план, в котором мы одновременно пытались и добраться до архива герцога, и полностью отвести от меня подозрения, разработали быстро. Оставив место всяким случайностям и согласившись с тем, что определенная доля импровизации не повредит.
На этом мы довольно спокойно расстались, договорившись, что на время нашего с графом общения Раила покинет мой дом. На всякий непредвиденный случай. Правда, мирным окончание разговора оказалось лишь по той причине, что я полностью проигнорировал и тон, которым эта бестия со мной прощалась, проводив до самых ворот, и те слова, которые она при этом произнесла. Ну не буду же я в присутствии сопровождающего меня воина обещать, что не поеду в то заведение, о котором думал все утро.
Пока добирался до городского дома д’Арве, сумел успокоиться окончательно. Впрочем, самому себе вполне можно было признаться, что ничего, кроме удовольствия, присутствие Рауля мне не доставляло. Прошел всего день, как мы с ним встретились, а я уже вспомнил то ощущение радости жизни, которое испытывал до смерти отца. Был в оборотне огонь, которому удалось растопить ледяную корку вокруг моего сердца. Хотя и таилась в этом определенная опасность: Дамир был тем противником, рядом с которым нельзя было позволить себе и малейшую расслабленность.
Так что, поднимаясь по лестнице в гостиную, где слуга предложил мне дождаться его господина, я был собран и, по обыкновению, холоден. Пусть и ощущал определенный кураж: я догадывался, о чем собирался говорить со мной граф, но был намерен изменить ход предстоящей беседы.