В Шестидневную войну мы очень волновались, особенно отец. Его состояние передавалось всей семье. Мы постоянно сидели у приемника и прослушивали передачи «Голоса Израиля» и всех западных станций. Усиливалось волнение тем, что у нас в Израиле были родственники.
И даже после войны мы тоже не сразу решили ехать. Были семейные разногласия по этому поводу. Мужчины были за то, чтобы ехать, а женщины против. Но потом отцу удалось как-то убедить маму и сестру. Они уехали в 1972 г., а я на некоторое время задержался. Вернее, я думал, что задерживаюсь ненадолго, но в 1973 г., когда я подал документы на выезд, мне отказали. Два года я был в отказе. С работы меня не уволили, я продолжал работать в НИИ. Но все мои мысли и действия были направлены на выезд. Я общался с людьми, оказавшимися, как и я, в отказе. Ходил в синагогу, участвовал в семинарах, организованных отказниками в Москве, подписывал различные письма.
Все это время я регулярно получал информацию об Израиле. Во-первых, мне писали родители. Правда, отец в письмах приукрашивал некоторые стороны жизни. Но я знал отца и поэтому делал некоторые скидки на его восторги. Во-вторых, общение с отказниками давало интересную для меня информацию. В результате у меня сложилось довольно правильное представление об Израиле. Я понял, что Израиль многолик. Есть Израиль халуцианский и Израиль, погрязший в бюрократизме; Израиль, дающий возможность личного обогащения, и Израиль, строящий новое государство. Нужно было определить и выбрать, что тебе нужно и что для тебя важно. Знал я в Союзе и о попытках евреев из России организовать какие-то частные предприятия. Даже слышал что-то о поселении «Аршах». Но я тогда вообще не связывал свою судьбу с какой-либо конкретной идеей и поселением. У меня была общая тяга к Галилее, и мне не хотелось жить в большом городе. Но это была абстрактная мечта. Конкретно я себе не представлял, чем буду заниматься. Я понимал — невозможно, сидя в Москве, представить себе будущую судьбу в конкретных деталях: работу, место жительства и т.д. Все оставалось открытым. Так я прожил два года. В марте 1976 г. я добился разрешения и уехал в Израиль. Когда в Лоде встал вопрос о распределении в ульпан, я попросился в кибуц. О кибуцах я много слышал и читал еще в России. Информация была самая противоречивая. Интересно было посмотреть, что же такое — кибуц. Я считал, что однодневные визиты мало что дают. Хотелось пожить в кибуце некоторое время, познакомиться с людьми, поработать. Меня направили в кибуц «Ревивим», который расположен в Негеве, на юге, недалеко от Беер-Шевы.