— Сойти на берег — это означало снова искать работу?
Борис: Да, но к этому времени я понял, что найти работу по специальности не так уж сложно. Отказ от профессии был совсем необязателен. Ну и потом, на берегу была моя семья, дочка, которой к тому времени исполнилось 14 лет. Тот самый возраст, когда отец нужен дома. Да и поднялся я на корабль уже немолодым человеком — мне было 42 года. На корабле с командой я отметил свое сорокатрехлетие. Делать морскую карьеру было поздновато. Я начал искать работу инженера в Хайфе, где у меня уже были определенные связи и знакомства. Через них я и нашел работу инженера-конструктора в большой электрической компании. И хоть в основном работаю за доской, чего не делал в России уже лет десять, работой я очень доволен и с точки зрения оплаты, и с точки зрения профессиональной удовлетворенности.
— Вика, пока муж плавал, как вы себя чувствовали в новом городе без знакомых, без языка?
Вика: Вот в это-то время я чувствовала себя совсем нехорошо! Муж поднялся на пароход. До этого он никогда в жизни не плавал, и я не надеялась ни на какую морскую карьеру. Но мешать ему не хотелось. Материально нам тоже поначалу было трудно. Зарплата кадета небольшая, а я не работала. Муж перевез нас в Хайфу на временную квартиру и через три дня ушел в плавание. Я осталась одна с дочерью в доме, где жили только израильтяне, т.е. не было никого из русскоговорящих. Теперь-то я довольна, что так сложилось. Это помогло мне быстрей освоить иврит. Но тогда было тяжело. К тому же раз в 22 дня я ездила в Эйлат, куда приходил пароход мужа. Т.е. не ездила, а летала самолетом. Во-первых, это стоило денег, и кроме того, путешествовать без языка, без знания местных условий — это далеко не развлечение. Приходилось искать порт, выяснять, когда придет пароход и когда можно будет на него подняться. Часто случались недоразумения, которые сейчас вспоминаются с улыбкой, а тогда вызывали досаду. Кроме всего этого, меня угнетало, что я не могу найти работу.
— А почему у вас возникли сложности в этом вопросе?
Вика: Я очень трудно устраивалась на работу по ряду причин. Во-первых, я логопед и работа моя связана с языком. Для того, чтобы учить как правильно говорить, нужно, как минимум, хорошо знать язык. Хотя бы, чтобы вести получасовую беседу со своим пациентом. И я учила язык. Сначала пять месяцев в ульпане под Иерусалимом, потом в ульпане в Хайфе, затем ходила в вечерний ульпан. И уже работая, я продолжала учить язык. Была еще сложность: я была вторым логопедом, приехавшим из России. Раньше специалистов мой профессии поставляли англосаксонские страны. И здесь вообще не знали, что в России эта отрасль существует, в какой степени и в каком направлении она развита. Было сильное недоверие к моим способностям и возможностям. Но вот уже 4 года я работаю логопедом в школе и больнице. И сейчас мне говорят, что в Союзе хорошие специалисты. Из России приехали еще логопеды. Все они нашли работу, все устроились и, насколько я могу судить, ими довольны.