— Нет, она все-таки очень маленькая. — Не представляю, как можно жить в таких клетушках, — сказала Селина.
— Со временем привыкаешь. А когда плаваешь в одиночку, удобнее всего расположиться в кокпите. И камбуз рядом: всегда можно, не отрываясь от дела, схватить что-нибудь пожевать. А теперь пошли обратно.
Пропустив Селину вперед, Джордж приостановился, чтобы отдраить и распахнуть иллюминаторы. В камбузе Селина высунулась из люка и убрала с солнцепека корзинку. Узкогорлая бутылка вина, к сожалению, успела согреться; когда Селина сказала об этом Джорджу, он накинул на горлышко веревочную петлю и спустил бутылку за борт. Потом опять скрылся в каюте и вернулся с поролоновым матрасом — из тех, что лежали на койках.
— А это зачем?
— Я подумал, ты захочешь позагорать. — Джордж разложил матрас на крыше капитанской каюты.
— А вы что собираетесь делать? Устанавливать винт?
— Нет, подожду, пока море потеплеет, или кого-нибудь найму.
И снова исчез внизу, а Селина взяла испанскую грамматику, забралась на крышу и растянулась на матрасе. Потом открыла учебник и прочла: «Существительные бывают мужского и женского рода. Они всегда употребляются с определенным артиклем».
Скоро стало очень тепло. Селина уронила голову на раскрытую книгу. Вода тихо плескалась, пинии благоухали, солнышко приятно припекало. Селина, закрыв глаза, раскинула руки и почувствовала, как все вокруг исчезает, и единственная реальность сейчас — белая яхта, стоящая на якоре в голубой бухте, и Джордж Даер, который копошится внизу в каюте, хлопает крышкой рундука и, время от времени что-то роняя, негромко ругается сквозь зубы.
Немного погодя, Селина открыла глаза и сказала:
— Джордж...
— Умм? — Он сидел в кокпите, голый по пояс, с сигаретой в зубах, и тщательно сматывал канат.
— Я уже знаю все про мужской и женский род.
— Что ж, для начала неплохо.
— Теперь, пожалуй, можно и искупаться.
— Валяй.
Она села и откинула волосы с лица.
— Ужасно будет холодно?
— После Фринтона никакая вода не покажется холодной.
— Откуда вы знаете, что я бываю во Фринтоне?
— Могучая интуиция. Я вижу, как ты проводишь там лето со своей няней. Посиневшая от холода и дрожащая как осиновый лист.
— Да, правильно. А на берегу острая галька, а на мне, поверх купальника, толстый свитер. Агнесса тоже ненавидела Фринтон. Одному Богу известно, почему нас туда посылали.
Селина встала и расстегнула рубашку.
— Здесь очень глубоко. Ты умеешь плавать? — спросил Джордж.
— Конечно.
— Я приготовлю гарпун — на случай, если появятся акулы-людоеды.
— Здорово! — Селина сняла рубашку; под ней был подаренный Джорджем бикини.