показывать старому мистеру Кроуфорду! И в самой твоей наружности — такой контраст между лицом, большеглазым, юным, и всем прочим, удивительно у тебя развитым, сама прекрасно знаешь. И при всем при том — куда смотрят твои родители?
Я страшно рад, что ты нашла мой "Дневник старого похабника" "штукенцией что надо", хотя одно твое высказывание несколько меня насторожило. Да, я назвал эту историю литературным вымыслом, но отсюда отнюдь не следует, что тут я "и где только все накопал" или "взял прям с потолка". В особом, утонченном, однако же глубинном смысле всякий автор художественного произведения должен стать — нет, должен быть заранее, пусть только в лепрозории собственной фантазии — сразу всеми персонажами, каких он создает (или не создает, приоткрывает). Так что я, конечно, в себе пестую, если слово "пестую" здесь более уместно, чем лелею, все желанья и порывы, какие приписываю своему старому похабнику, включая и те места, от которых ты "прям балдеешь" (там, где про аптечные резинки, про огурчики и мыло, если я верно тебя понял).
Значит, тебе на самом деле понравился рассказ Дальберга Стинта. Я и забыл, что номер с этой вещицей тоже тебе послал. К сожалению, больше ничем не могу тебя порадовать — рассказ, который ты прочла, единственное его произведение, которое мы напечатали, которое вообще кто бы то ни было напечатал, насколько мне известно. Да, ты права, вещь сильная, хоть я не стал бы слишком увлекаться и объявлять его невероятным гением всех времен и народов. Теперь-то мне кажется, что это скорей печальный случай. То, что он прислал недавно, настолько слабо, что кое-кто у нас решил: нет, не может быть, чтоб те рассказы написал он сам. Конечно, хотелось бы дознаться, кто подлинный автор, но напрямик его как-то не спросишь, поскольку он, кажется, лишь весьма условно в своем уме.
Раз ты осваивала теннис в летнем лагере, ты, значит, хорошо играешь. Я и сам неплохо верчу ракеткой, но кое-кто отказывается со мной играть на том основании, что у меня-де слишком агрессивная подача.
Я издаю "Мыло" уже семь лет. Это требует личных жертв и тягомотнейшей поденщины, так что иногда хочется все бросить к черту и сосредоточиться на собственной работе, которая в настоящее время беспризорно грудится у меня дома на столе, в коробках, затолканных под кровати, а что до нескольких коротеньких рассказов — те в картотеке, в ящике стола, и его заело напрочь. Но вот только скажу себе: "Может, бросишь все это к черту, Энди?" — встречаю такой талант, как у тебя, и снова кажется, что игра стоит свеч.