Руки, покоившиеся на ее талии, проиллюстрировали слова. Алексис качалась, как кукла-марионетка, начисто лишенная собственной воли. Длинные волосы коснулись его щеки - походило на невольную ласку. Алексис хотела повторить, но решительно подавила желание.
К счастью, он, по-видимому, не обратил внимания. Девушка наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки.
- Когда освоишься, начинай двигаться вместе со мной. - Майкл чуть встряхнул ее. - Ты слушаешь?
Странная мечтательная апатия охватила Алексис от этой энергичной музыки. Она кивнула. Он досадливо вздохнул.
- Говорю же тебе: соберись. Я предупрежу тебя, когда начну двигаться. Тогда тебе нужно будет просто следовать за мной. Держи плечи параллельно моим и не пытайся делать сознательные движения. Готова?
Алексис чувствовала, что сейчас начнет хихикать. Майкл сильно напоминал Фреда на репетиции. Серьезный, сосредоточенный, в любую минуту готовый вспылить. Она решила не делиться своими наблюдениями. И потому просто кивнула еще раз.
- Дождись конца дорожки, - продолжал он. - Только слушай ритм. Это самое главное.
Следующая песня, как и первая, была раздражающе смутно знакома. Алексис покорно вслушалась и поймала медленный ритм еще до того, как руки Майкла подсказали его.
Она двигалась согласно полученным инструкциям. Это оказалось нетрудно. Когда Майкл повел, она двигалась легко и послушно, как пушинка. Музыка изменилась, и он крутанул ее без предупреждения. К своему изумлению, Алексис не споткнулась и не замерла. Все получалось изумительно легко.
- Ужас, - сказала запыхавшаяся Алексис, когда диск закончился.
Майкл рассмеялся.
- Итак, ты теперь танцуешь.
- Итак, да, - серьезно согласилась она и, подумав, добавила: - Но, вероятно, не со всеми.
Она всего лишь имела в виду нетвердо державшихся на ногах пожилых друзей Фреда, которые, бывало, приглашали ее танцевать, и никак не ожидала, что лицо Майкла изменится, будто от интимного признания.
На мгновение она затаила дыхание в наступившей тишине. Он тоже замер, как солдат, учуявший приближение врага. Алексис тревожно вглядывалась в его лицо. Потом его руки упали, он расслабился, и лицо стало непроницаемым. Майкл вернулся к проигрывателю и сменил диск.
На этот раз песня была совершенно незнакомая. Щетки ударника вели негромкий, чувственный ритм. Таким же чувственным был хрипловатый голос. Алексис застыла. Вернулся Майкл и взял ее за талию.
- Слушай, - прошептал он.
Она стояла в неподвижном объятии, будто закованная в лед, который не могли растопить его теплые пальцы.
- Почему лирика - всегда такая дрянь? - поинтересовалась она.