На следующий день МакБрайд сидел за столом в своем кабинете, изучая репортаж «Фри Пресс» о вчерашней бойне в пивоварне. Иной раз он покачивал головой, удивляясь ходульным жестам и выражениям, присочиненным этим борзописцем Кеннеди.
Город гудел. Политологи и социологи крутили колесо с избирательными прогнозами. Политики и администрация играли в футбол намеками и экивоками, выдвигали суровые конкретные обвинения в адрес неконкретных лиц и инстанций. И все из-за этого МакБрайда с его дурацким чутьем.
От газеты его отвлек появившийся в дверях Кеннеди. Левая рука репортера — как и у капитана — висела на перевязи.
— Привет, Мак. Мои поздравления, пожелания… И так далее… — Он присел у стола. — Ну, как тебе мое творчество?
— Ох и врун же ты, Кеннеди!
— Гм… Я же сказал, это называется творчество. Читатель требует, знаешь ли. А в чем самое-пресамое вранье, по-твоему?
— А вот: «Капитан МакБрайд, получив информацию от неизвестного нам лица, возможно подсадного агента, что некая банда готовит налет на пивоваренное заведение на Фармингвил-тернпайк, немедленно выехал, чтобы предотвратить это преступление». — Он ткнул в процитированное место пальцем. — Из пальца высосал, Кеннеди.
Кеннеди пожал плечами:
— Не спорю, не спорю. Вернулся я в редакцию, сел за стол, пишу и думаю: пусто, надо дать источник, надо. Долго думать, сам понимаешь, некогда, да и не газетчика это дело — думать. Ну я и намарал. Звучит неплохо, стыкуется. И к тому же, глянь-ка, Мак, этим толстопузам сверху к тебе не придраться. Был сигнал? Был. Анонимный звонок по телефону, скажем. Должен ты реагировать? Конечно, должен, просто вынужден. Ты туда — а они там. А ты при чем? Не придерешься. Комар носа не подточит.
МакБрайд вздохнул, достал бутылку и стопки:
— Освежись, Кеннеди.
Кеннеди снайперски прищурился, нацедил себе на три пальца. Налил себе и МакБрайд, откинулся на спинку охнувшего кресла:
— Эх, Кеннеди… Я бы тебе шею свернул. Ты циничная тварь, наглая ищейка, беспардонный и беспринципный газетный словоплет, типичный образчик современного желтого репортера. Но, Кеннеди, в мозгах тебе не откажешь. Твое здоровье.
Кеннеди ухмыльнулся и вздохнул:
— Ох, Мак, фигня все это. Такая все фигня!..
Закон смеется последним The Law Laughs Last
1
Нет, не сахар этот Второй участок управления полиции Ричмонда. Протянулся он от театрального квартала и аж до пакгаузов товарной железнодорожной станции. Сложный участок, на территории которого ошиваются самые разные люди. На севере — знающее себе цену жулье в цилиндрах и вечерних платьях, блещущих шелками и бриллиантами, на юге — слоняющееся по грязным закоулкам хулиганье да сизоносые пропойцы. На севере шик да блеск, шорох театральных кулис, вылизанные отели и сияющий асфальт. На юге многоквартирные муравейники, мрачные склады, мостовые, что зияют выпавшими булыжниками. Самый контрастный, самый проблемный район во всем городе.