— Лет через двести она, наверное, будет заселена… — как мог уклончиво отвечал Игорь.
— Что, на Земле уже не хватит места?
— Не будет, — сказал Игорь и испугался.
— Так значит, у вас уже есть бальзам от любой раны? — спросил он внезапно, как выстрелил.
— Бальзам? Какой бальзам… — лепетал Игорь, тут же догадываясь, что писал в самом первом письме о пенициллине, который может спасти от воспаления брюшины.
— Ведь это вы мне писали, что вы из будущего?
"Вот он, момент! Гений…" — устало подумал Игорь.
— Нет, — сказал Игорь. — Я не писал.
— Ах, да, простите… — Александр Сергеевич заскучал и снова принялся за виноград. Виноградины напоминали его ногти, а ногти— виноградины… — Но вы мне писали про свои стихи? Ведь так?
Отступать было некуда.
— Так, я писал, — согласился Игорь. У него вспыхнула надежда на Блока. Не мог же ОН не оценить…
— Весьма любопытные грамматические ошибки, — одобрительно сказал поэт.
— А стихи?
— Там были стихи? — искренне удивился Александр Сергеевич. — Жаль. Кто же посылает стихи вместе с письмом?
Игорю опять показалось все в глубоком уменьшении и удалении. В бесконечной дали веков поглощал гений свой виноград… А Игорь опять будто раскатывал блестящий шарик по ладони, как собственную голову…
— А что в ваш век думают про рога?
Александр Сергеевич снова будто вовсе не ел винограда, а все время пристально смотрел на Игоря и был будто в белом халате, так серебрилось все перед взглядом, в дымке, кроме его глаз…
Боже мой! он же ВСЕ знает!.. УЖЕ знает. И про меня, и про себя… Рога!
Оказывается, последнее слово он уже произнес вслух:
— Рога… — И, зная наперед всю эту историю, пытаясь уйти в сторону, обогнуть, он уже говорил и каждый раз слышал, что сказал, ровно на фразу позже произнесения, словно, как репродуктор, был сам от себя отнесен на расстояние стадиона. — Как сказать… Во всяком случае, биологи не в состоянии объяснить их одной лишь природной целесообразностью, как одно лишь средство защиты и нападения. Они избыточны и неудобны. Они чересчур разнообразны и витиеваты, без какой-либо надобности, кроме как украшения…
Александр Сергеевич внимательно рассматривал свой бесконечный ноготь. Игорь смешался еще больше.
— Вот и ваш знаменитый ноготь, и кольца… — лепетал он, зажмуриваясь и прыгая в бездну. — Это тоже можно отчасти отнести… Ноготь и рог имеют одно строение. Это вторичные мужские признаки… Хвост павлина, фазана…
Он смолк.
— Забавно. Продолжайте.
Игорь открыл глаза и увидел Александра Сергеевича неожиданно близко — лицо к лицу. На него смотрел негр.
— Я. впрочем, филолог. Я не в курсе, — вдавливаясь в кресло, отодвигался Игорь. — Мне даже ближе точка зрения не вполне научная… — И дальше продолжал, захлебываясь, засасываемый трясиной собственной речи: — Что избыток этот — рога — в его разнообразии, есть еще одно опровержение теории естественного отбора в пользу сотворенности мира, в пользу Творца. Это он как художник, любуясь своим творением, нарушил скучную целесообразность и украсил… прекрасными рогами…