— Лорд, что за выражения, — рассмеялся Шацкий, — за кого вы меня принимаете?
— В таком случае я ничего не понимаю…
— Да вы еще меньше, мой друг, поймете, если я вам скажу, что у меня в кармане тысяча рублей и я чист, как слеза.
Шацкий щелкнул пальцами и перекрутился на одной ноге.
— Во-первых, я вам не друг, а во-вторых, князь, позвольте по поводу последнего пункта остаться при особом мнении…
— В таком случае я не могу больше продолжать с вами беседу и потому…
Шацкий снял свою английскую фуражку.
— Можете убираться ко всем чертям, барон.
— Вы начинаете сердиться — это к вам не идет, — ответил Шацкий уже издали.
— Как все-таки досадно, что мы связались с ним, — проговорил Корнев, — он нам всю дорогу испортит.
— Ну черт с ним, — ответил Ларио, — давай раздавим еще по кружечке.
И Ларио с чувством прижал ноготь к столу.
— Да ведь так мы с тобой налижемся, пожалуй.
— От пары пива? Хо-хо-хо! Как ты глуп еще, Вася! Человек, пару!
Еще выпили пару.
Ларио, по мере того как пил, делался все оживленнее, а Корнев как-то все больше и больше слабел.
— Нет, я больше не буду, — уперся Корнев после третьей кружки. — У меня голова слабая, я не могу. Ты пей, а я посижу.
— Вася, не выдавай!
— Оставь!
— Вася, будь друг! Ты ведь еще мальчишка, а я в Питере уже был и, как свои пять пальцев, знаю… приедем — все покажу. Вася, голубчик, выпей, уважь, будь друг.
Корнев блаженно улыбался и наконец как-то отчаянно махнул рукой.
— Вася, друг! понимаешь, друг! Мальчик, два пива!
— Я боюсь только, — ответил Корнев, — что ты, Петя, скандал в конце концов сделаешь.
— Я, скандал? Я?!
И Ларио с чувством и упреком уставился в Корнева.
— Вася?! Ты мой лучший друг. За кого ж ты меня принимаешь? Видишь эту вот кружку, — больше ни-ни! Понимаешь, Вася? Эх, Вася, ведь ты думаешь, я пью для удовольствия — нет! Для куражу пью. Робкий я, Вася! Как народ — так, кажется, сейчас бы сквозь землю провалился, — не знаю, куда руки, куда ноги девать, а как выпьешь, и ничего, — ходишь себе, точно никого нет. Вот и сегодня — народу много приедет, ну, я и подбадриваюсь.
— Не перебодрись только.
— Небось я знаю себя. Я, Вася, все знаю, все вижу, только скромность моя, Вася… Вот, Вася, хоть тебя взять. Думаешь, не вижу? А Наташа Карташева?
— Что Наташа? — спросил, стараясь придать себе равнодушный вид, Корнев. — Тебе понравилась?
— Вася, не финти, мне наплевать на Наташу, а вот твое рыльце в пушку. Подлец, Вася: краснеешь, врешь, меня не надуешь.
И Ларио залился громким, каким-то неестественным смехом.
— Вот ты говорил, что не захмелеешь…
— Врешь, врешь, я не захмелел. Только ты брось всех этих порядочных, Вася, — все они ломаки. Нет в них наивной простоты, и страсть, страсть их пугает. Пугает! Понимаешь?