— О нет, — сказал Туриан.
— Нет, нет! Что вы, — поспешно добавила Лулубэ.
— Нет, надоел. Я сам себе надоел этими историями, которые я знаю наизусть. Но иногда, после долгого молчания, они рвутся из меня... Кхм... Извергаются, как лава из вулкана, который все считали давно потухшим.
«Вот он и сам говорит, — пронеслось в голове у госпожи Туриан, — что похож на вулкан...»
— Воинственные папы, такие как Григорий IX, не оценили услуг посредника, мудрого императора, и пошли по пути проклятия, или по проклятому пути борьбы с Фридрихом Вторым только потому, что он все откладывал на потом предписанный церковью крестовый поход и вместо этого вел философские беседы с призванными ко двору арабскими учеными. И когда Фридриха в конце концов вынудили дать согласие, получился крестовый поход особого рода, поход, во время которого никто никого не уничтожал и который завершился тем, что предводитель за мирной трапезой с султаном Египетским заключил договор о возвращении христианам Иерусалима. Это опять не понравилось воякам-священникам, и тут Фридрих не выдержал — как гласит легенда, поднялся на Этну и бросился вниз, в кипящий кратер. Его враги извратили легенду, наплели, будто бы он заживо низвергся в ад, — обычный удел современных независимых умов, которые на тысячелетия опережают свое время. Но кратер Этны совсем не то же самое, что врата ада. За вратами ада должно открываться совсем другое пространство - гораздо более яркое, освещенное множеством огней, наподобие, погодите-ка, наподобие казино, в котором нет игроков.
Они насаживали на зубочистки вишни, пропитанные марсалой, и отправляли их в рот. Кроссмен небрежно ткнул своей потухшей трубкой в сторону Монте Розы и Сан-Анжело, где на море мерцали цепочки рыбачьих лодок, вышедших на лов полипов. На северо-востоке над горизонтом пылал какой-то странный огонь, со странными, зубчатыми очертаниями.
— Вот где был ад.
— Был? — промурлыкала Лулубэ.
— Был. Сегодня он как бы рассеялся повсюду, стал вездесущим. Сегодня любой ребенок более или менее осознанно задает себе вопрос, а есть ли ад вообще, и если — да, то где он. «Италия стоит на семи ветрах», — писал пять веков назад один картограф. Когда-то эти ветры бушевали над Стромболи, из недр которого доносился грохот неотвратимых извержений, и в Средние века мореплаватели, проходившие ночью Мессинским проливом, замирали в ужасе, а потом уверяли, будто слышали голоса проклятых. Голоса проклятых... Сегодня их можно услышать из любого радиоприемника.
Апокалиптические излияния Кроссмена, за мыслью которого Турианы временами едва поспевали, кажется, прекратились. Свечи на столике почти догорели, но хозяин не потрудился заменить их. При свете мерцающих слабых огоньков вся фигура англичанина казалась высеченной из пемзового камня статуей, изваянием, вырубленным в вулканическом массиве и воздвигнутым здесь, на террасе, за столиком траттории. И все же у Лулубэ было такое ощущение, будто Кроссмен в тысячу раз более реален, чем Ангелус, который в отблесках догорающих свечей окончательно расплылся в бесформенное розовое пятно.