Это было сказано неожиданно строгим тоном, а затем хозяйка вновь весело и услужливо посоветовала им на вершине держаться по эту сторону горного гребня, подальше от двух адских пастей.
«Le due bocche del Inferno» — именно так она их назвала, и Ангелусу показалось парадоксом то, что хозяйка «Рая», расположенного не выше двух метров над уровнем моря, втолковывает им что-то про ад, который находится где-то наверху.
Двуспальная кровать оказалась жестким деревянным и очень узким топчаном.
— Голые доски, но делить это ложе я буду с ангелом. — Лулубэ распустила тяжелый узел волос, и черный поток поглотил ее наготу, скрыв почти до колен, словно под длинной-предлинной мантильей. Создание притворила скрипучие деревянные ставни, чтобы отблески огненных сполохов над вершиной горы не тревожили ее и Ангелуса в тесной глухой темноте, и укрыла голую грудь мужа мантией своих черных волос, прижалась к нему, потерлась щекой о мягкую бородку, молча, с неистово бьющимся сердцем. Он и почувствовал это, и услышал. И еще он услышал далекий скрип других ставен и таинственный шорох морского прибоя, почувствовал и услышал гул вулкана, который уже не походил на отдаленную канонаду, а звучал, словно непрерывное бормотание, невнятный ропот неведомого гиганта.
— Ты слышишь голоса проклятых? — тихо спросил он.
— Да, это просто потрясающе и страшно возбуждает, — восторженно прошептала Лулубэ. Их объятие было коротким и страстным, и Ангелусу показалось, что жена пьяна, хотя вина она выпила совсем немного, и он удивился ее пылкости, какой давно, уже несколько лет, не наблюдалось.
Спустя некоторое время она прошептала:
— Ты знаешь, Херувим...
— Да?
— Ты знаешь, ведь после нашей свадьбы я ни разу не спала с мужчиной.
— Ого! А я, что ли, не мужчина?
— Нет, конечно. Ты Херувим. До того, как мы познакомились с тобой, я встречалась с Николаусом Арпом.
— Встречалась! Ты спала с ним.
— Тогда все думали, он станет великим скульптором.
— Да уж, думали.
— После нашей свадьбы я ни с кем не спала. Никогда, ни разу.
— А между прочим, совсем недавно ты собиралась от меня удрать.
— Удрать? От тебя?
— Нуда. С аптекарем Гижоном.
— Ты что,спятил?
— Ты сказала... Сейчас вспомню... «Однажды я сбегу от тебя с Диким Охотником». А Диким Охотником на Масленице был аптекарь Гижон. Он здорово танцевал соло. Неужели не помнишь?
Но вместо ответа Ангелус услышал лишь ровное дыхание. Она спала, прильнув к его сердцу. А он, Ангелус Туриан, долго еще лежал без сна. Он смотрел на слабые отблески далекого огня, проникавшие сквозь щели в ставнях, прислушивался к гулкому беспокойному ворчанию, сумбурным голосам и нечленораздельной речи, бормотанию, хрипу, мычанию и всхлипам. Уже засыпая, он мельком подумал, что там, в вышине, среди мерцающих огней и вспышек, происходит ссора, словно в приюте, который поместили почему-то на высокой башне маяка, ссорятся глухонемые.