И тут… К величайшему изумлению Астел и моей матери, Строкер вдруг расхохотался. Это было так на него непохоже! Он всегда хмурился, вечно ко всем придирался, беспрестанно угрюмо отчитывал своих служанок и работников. На его жирном лице и улыбка-то была редчайшей гостьей, а тут он вдруг возьми да и разразись оглушительным хохотом, который едва ли не перекрывал раскаты грома! Вероятно, он себе на минуту представил, какие рожи скорчат его постояльцы, когда он им расскажет, как новорожденный младенец до крови укусил его в шею.
— Да, — кивнул он, вытирая слезы. — Твоя правда. Невпопад. Вот, кстати, и имя для твоего уродца, Маделайн.
Астел не поверила своим ушам.
— Что?.. Да как можно?! Скажете тоже, в самом деле!
— Это моя конюшня, ясно? И трактир мой. И я никогда еще не давал новорожденным имен. Да и вообще, ты первая сказала это словцо, если уж на то пошло.
— Но я… Не в том смысле… Я вас имела в виду, а не его… — растерянно лепетала Астел, взглядом ища поддержки у Маделайн.
Мать лежала на спине и кормила меня грудью, поглаживая мои короткие рыжие волосы. Она, видать, так была счастлива, что меня у нее не отняли, что остальное ее просто не волновало. В том числе и то, как меня назвать.
— Да брось ты, Астел, — вяло пробормотала она. — Было бы из-за чего спорить. Ведь какое-то имя он должен получить. А Невпопад не хуже любого другого.
— Я ж говорил, — Строкер зло сверкнул на нее глазами, потирая укушенную шею, — что с твоим ублюдком бед не оберешься. Вот так оно и выходит. Зато хоть теперь, случись что, будем знать, кого проклинать. А-а, что с тобой говорить, дура безмозглая! — И с этими словами он досадливо махнул рукой и вышел из конюшни.
— Ну и перепугалась же я, — призналась Астел моей матери. — Думала, тут и конец нашему бедняжке, когда Строкер его у меня выхватил. А с чего это он, как ты считаешь, передумал его умерщвлять?
— Ничего странного, — слабо улыбнулась Маделайн. — Это все Невпопад.
— Да, должно быть, ты права, — кивнула Астел. Она выгнула шею, чтобы получше меня разглядеть. Моя мать как раз вытирала мокрой тряпкой слизь и кровь с моей головы. Как следует обмыть меня после рождения было негде. — Похоже, волосы у него будут рыжие, как огонь.
— И это тоже не случайно, — мечтательно улыбнулась Маделайн.
— Ты о чем?
Маделайн развернула обрывок одеяла, в который уже успела меня укутать, и с гордостью продемонстрировала подруге родимое пятно у меня на бедре, видом своим напоминавшее язык пламени.
— Видишь, как я была права? Я стала свидетельницей огненной смерти и возрождения птицы феникс, и этим было предопределено рождение моего ребенка… Что подтверждают эти знаки на его теле… Рыжие, как огонь, волосы и родимое пятно в форме огненного языка. Он у меня меченый, Астел, его сама судьба отметила своим знаком. Это говорит о его грядущем величии… — Тут я снова захныкал, и Маделайн принуждена была обратиться к предметам более прозаическим. — Он снова проголодался, мой Невпопад. — Мать приложила меня к груди, и я с наслаждением зачмокал.