Не будет хаоса, не будет долгожданного перегрызания глоток. Не начнутся аннигиляционные бомбардировки планет враждебных кланов, города и леса останутся на своих местах, десятки миллиардов людей не растворятся в огненных, ревущих тучах…
Но не исчезнут ни глубинное напряжение, ни биллионы жителей, которых приучили не мыслить, которые не желают мыслить…
Много поводов для справедливых — действительно справедливых — кар.
И еще больше опасностей от этих кар.
На подобных путях под красивым прикрытием легко расцветает все самое страшное, мерзкое.
Где грань ножа? Вэл пошел по грани. И, не понимая того, повел за собой всю Империю.
Он считал себя фиктивным Императором. И не заметил, как ситуация переходит из обмана в реальность. Что ему — при любом раскладе — уже не выйти из игры.
Там, где задействован Талисман, маска мгновенно оборачивается лицом.
Нож. Длиной во всю Галактику…
В каналы массовой информации не попало ничего о Генераторе и Генштабе. Все случившееся осталось, как обычно, достоянием высших чиновников. Именно они, не разъясняя причин, немедленно и жестко привели в чувство подчинения более низкий эшелон, после этого процесс успокоения быстро пробежал по цепочке до самого низа бюрократической пирамиды.
Император был с этим согласен — он очень не хотел обнародования некоторых своих… действий.
А Навен, услышав откорректированную версию происшедшего, был очень рад уничтожению Генератора — оно почти примирило его с тем фактом, что Вэл надел Талисман…
— Я пришла. — Голос, тихий и мягкий, вдруг ударил в сердце, заставил закрыть глаза. Вэл так и замер над пультом, не в силах ни подбежать, ни убежать. «Ну и ладно, ну и пусть. Так лучше, ну и пусть, что пришла», однообразно шелестело в мозгу.
На плечи легли тонкие, нежные пальцы — он чувствовал их даже через черный, жесткий металлопластик куртки. Не выдержал, перехватил эти руки своими, люто пожалев, что на нем темные, почти средневековые перчатки с раструбами. Но, чтобы снять их, надо отпустить ладони Аго…
Щеки коснулись мягкие волосы. Зрачки генерала были совсем рядом. Вэл знал, что экстратренинг позволяет лгать не только мускулами лица, глазами, но даже структурой биополя. Но он не помнил ни об этом, ни о способах распознавания такого обмана — потому что хотел забыть обо всем подобном. Потому что во взгляде Аго была любовь — тихая, добрая, бесстрашная.
— Я пришла к тебе, и ты можешь сделать со мной что угодно.
Вэл не помнил биографии этой женщины. Он упивался тем, что она здесь, рядом, и уже нет сил (а поэтому и не надо) глушить в душе это — светлое, зовущее. Теплое. Он потерял контроль над собой. Осторожно гладил ее руки, шептал: