— Хорошо, ох как хорошо, что ты пришла…
Все стало простым и легким. Она стояла рядом, сзади. Вэл тоже встал. Повернулся к ней. Как-то само получилось так, что они обнялись — и замерли. Аго была не в форме Гвардии, а в простом, белом хитоне. Но из глубины все еще не замененного стола на них смотрели многоглазые змеи…
— Я пришла не потому, что хочу власти или богатства. Они есть у тебя, но это не должно встать между нами. Я люблю тебя и заставила полюбить себя из-за этой дури. — Аго мотнула головой, виновато, смущенно улыбнулась. — Поняла, что не могу без тебя, и решилась, вот так, по-глупому, по-женски… чтоб навсегда… — Рассмеялась, как провинившаяся девчонка, надеющаяся на прощение. — Нам ведь сейчас хорошо, обоим, да?
— Да, да, да…
Вэл не понял, как лицо Аго оказалось рядом, как их губы сблизились… Все тонуло в хмельном, долгожданном тумане…
Вдруг — непереносимая, резкая боль в висках. Словно с мозга сдирают череп. Вэл непроизвольно рванулся в сторону.
Аго, отброшенная к другой стене, упала на пол, проехавшись по ковру только что вывихнутым локтем. Сломанные пальцы чуть не попали под ее собственное бедро. Генерал чуть не потеряла сознание от боли, но не позволила себе даже закусить губу. Она сразу же поднялась, зовущим, больным жестом протянув вперед изувеченные руки:
— Зачем?
От ласкового, печального голоса Вэл схватился за ворот куртки, бешено замотал головой. В висках еще жила тупая боль, она и любовь мешали думать. Хаос, болезненный, страшный хаос. Мысли о необходимости самообезболивания, ужас от сделанного… И понимание того, что Аго пыталась снять Талисман.
— Я просто хотела, чтоб этот жуткий камень не стоял между нами. — Она моляще глядела в глаза Вэла, действительно не в силах смотреть в центр обруча. — Я глупая, глупая женщина, прости…
По ее щекам потекли слезы. Вэл закрыл глаза. «Я ей поверю. Сейчас поверю… Ну и пусть, после одной-двух попыток она перестанет, она же умная. Обойдется положением жены. Ей же отлично известно, какое… влияние, скажем так… она имеет на меня. И как я ее…»
— Я не хотела стать Императором! — Аго, перебарывая боль, даже не пробовала остановить кровотечение из своих пальцев, а, наоборот, усиливала его. Сделала два шага вперед, все так же протягивая к Вэлу изломанные, страшные руки в красном. Вэл, по человеческой привычке, впился пальцами в остатки уже изодранного стального воротника. «Сейчас я брошусь на колени. Расцелую, вправлю… не могу… Я же знаю, что театр, предельно подлый, подлый театр!!! Хочу, хочу, чтоб был хоть театр… Тряпка! Тряпка! Тряпка!!! Надел Талисман, а… Любишь шваль… так любишь… И слово «шваль» не помогает… Стоп, может, спасет хоть Талисман?!»