- Но… - Дороти растерянно проследовала за ним.
Ральф выложил несколько свертков на кровать и стал разворачивать бумагу.
- Я не хотела сказать, что ты слишком слаб, чтобы отнести их, - пояснила она. - Ты ведь знаешь, что я имела в виду. - Она положила сжатые в кулаки руки на пояс. - Я не могу это принять. Это слишком. Кроме того, мне вряд ли когда-либо придется носить эти наряды. Все это пустая трата денег. Отошли их назад или забери себе!
- Взять себе? - Ральф выпрямился. Он вытащил из коробки тонкое золотистое вечернее платье, в котором она так потрясающе выглядела во время примерки. Словно золотистый поток, оно струилось сквозь его пальцы, и Дороти почувствовала, что сдается. - Я не ношу женской одежды. - Он надеялся, что она улыбнется в ответ своей лучезарной улыбкой.
В течение нескольких секунд Дороти отчаянно боролось с желанием ответить Ральфу таким же озорным замечанием, наблюдая, как вспыхнувший в черных глазах Ральфа огонек озарил все лицо, как уголки его тонких губ слегка приподнялись, призывая ее поддержать его в его игривом настроении. Она подавила этот импульс и напустила на себя серьезный вид. У нее был для этого повод.
Придав голосу несколько презрительную интонацию, она проигнорировала его шутку и язвительно напомнила:
- Ты же придумал мне легенду, помнишь? Я, кажется, должна быть служанкой у какой-то знатной дамы?
Чем больше она думала о той роли, которую ей предстоит играть в доме Ральфа, тем меньше она ей нравилась. Но эта роль давала ей возможность увидеть отца и разобраться наконец, что он из себя представляет.
Неожиданная вредность, проступившая у нее в голосе, неприятно задела саму Дороти, и она попыталась оправдать свою язвительность оскорбительностью такого положения:
- Я должна выглядеть скромно, даже убого, поэтому вместо всего этого, - она указала на груду дорогих платьев, - следовало купить простое черное платье и аккуратный белый фартук, который я буду предусмотрительно снимать, когда возьму почистить туфли госпожи!
Мысль о том, что такое хрупкое и красивое создание, как Дороти, будет девочкой на побегушках у Маргарет, вызвала у него горечь во рту. Его губы выпрямились в одну тонкую полоску.
- Я отбросил эту легенду. Она не годится. - Его голос был груб. - Я сам не знаю, как она могла прийти мне в голову. Ты войдешь в дом моей матери как гостья. Ровня всем остальным в нем. - Его глаза сверкали. - Что касается чистки обуви, то Маргарет не достойна даже прикоснуться к твоей, не говоря уже о том, чтобы ты чистила ее.
- Bay! - издала Дороти победный клич.