– Почему бы и нет?
– Нет, Жанчик. Не насилуй себя. Почему ты всегда бежишь от очевидного? Мой муж был такой же, как ты. Он кидался за каждой встречной юбкой и в то же время упрекал меня в неверности. От логики вы не умрете.
Лепра рассеянно слушал ее, подавляя зевоту. В это утро Ева была ему почти чужой. Он впервые подумал о том, какая система защиты ему наиболее выгодна. Во-первых, надо настаивать на убийстве из ревности — это судьба, а судьба неумолима. И преступник — просто заблудшая овца.
– Ева, — прошептал он, — я хочу задать тебе один деликатный вопрос. Но обещай мне, что ответишь спокойно… Не рассердишься… Помнишь фразу с последней пластинки? «Когда будете ее допрашивать, она вам все объяснит».
– Ну?
– Это правда?.. Ты действительно все объяснишь?
Ева поставила чашку.
– Естественно, — сказала она. — Все. А что? Тебя это пугает?
– Нас будут допрашивать по отдельности. И если наши показания не совпадут…
– Почему бы им не совпасть? Ты собираешься лгать?
– Конечно, нет, — Лепра опустил глаза.
– Не волнуйся, они устроят нам очную ставку.
Лепра допил свой кофе, забыв положить сахар. Он не мог признаться себе, что в этот момент понимал Фожера, чуть ли не сочувствовал ему.
– Какой ты у нас сложный, — сказала Ева. — В сущности, мы так плохо знаем друг друга. Я-то — сама простота.
– Знаю, — нетерпеливо перебил ее Лепра. — Ты вообще ходячая добродетель.
Он ожидал, что она взорвется. Ева только посмотрела на него долгим взглядом. Он предпочел бы пощечину.
– Кто виноват в том, что ты страдаешь? Дай мне сигарету.
Он бросил пачку ей на стол и вышел в гостиную. Рассеянно наиграл мелодию Фожера и пошел бриться. Несмотря на жужжание бритвы, он слышал, как Ева ходила туда-сюда, мурлыча модные песенки. Она тоже старалась не выходить из роли, и ей это удавалось куда лучше. Он тщательно оделся и вернулся к роялю. «Там» он играть не сможет… «там», то есть в тюрьме, он понесет гораздо более суровое наказание, нежели она. Сколько угодно она может уверять, что заплатит дороже, чем он, это не так. Вечное стремление возобладать, самоутвердиться. «Они воевали между собой, а я служил им заложником, — подумал он. — Кретин». Под его пальцами внезапно начала рождаться мелодия, он остановился.
– Продолжай, — сказала Ева из-за его спины. — Что это?
– Понятия не имею. Само получилось.
Он попытался вновь найти этот мотив, но на сей раз он ускользал от него, обрастая ненужными реминисценциями.
– Попробуй еще раз!
Она наиграла несколько тактов. Не стоило продолжать. Родившаяся было песня уже не вернется к нему. А это была песня. Они оба почувствовали это. Новая, изящная мелодия, в которой Лепра не успел еще узнать себя. Но он радостно бросился к Еве.