. Что же, ничего плохого в том нет, что я спокойно выслушаю ее рассказ и оценю, достаточно ли он логичен, нет ли в нем обмана. Так что я, сделав, по возможности, серьезное лицо, обратился к сове:
- Сова, говорят, что птицы спустились с неба - ноги поджали и спустились. А еще говорят, что они все были белыми. Это правда?
Если это так, то почему же сейчас они такие разноцветные: кто трехцветный, кто пепельный, кто красный – кто во что горазд.
Сова, услышав начало моего обращения, мгновенно широко открыла глаза:
- Ага, попался на удочку!
Однако мое упоминание о трехцветных птицах резко испортило ей настроение.
- То, что вы говорите, совершеннейшая ерунда. Трехцветной может быть только кошка. Птица не может быть трехцветной.
Я обрадовался, что сова попалась в расставленные мною сети, и спросил:
- Так что, выходит, среди птиц не было кошек?
Услышав это, сова как-то нехорошо заерзала на ветке.
«Вот он, нужный момент», — подумал я и добавил:
- Где-то все-таки я слышал, что кошки входили в разряд птиц. И козодой мне говорил об этом, и ворона, кажется, говорила то же самое.
Сова горько рассмеялась, пытаясь сбить меня тем самым с толку, и добавила:
- Однако у вас большие связи.
Но меня так просто с толку не собьешь.
- И тем не менее это правда. К тому же об этом говорил мне ваш друг козодой.
Сова поерзала на ветке еще какое-то время и потом проронила:
- Это была кличка.
Сказала как отрезала и отвернулась.
- Так это была кличка? Чья? Чья? Эй, сова, послушай! Кошка —чья это была кличка?
Сова немного приподнялась на ветке, обратив свой прозрачный взгляд к луне, — весь ее облик выражал затруднение. Ничего не поделаешь, видно было, что разговор подходил к развязке. Сова сделала как могла интересное лицо и выпалила признание:
- Это была моя кличка.
- Ах вот как! Это была ваша кличка. Ваша кличка — Кошка. Хотя вы совсем не похожи на кошку — так я говорил, с интересом разглядывая совиное лицо, а сам про себя думал: «Ну вылитая кошка».
Сова, поморгав глазами, как бы страдая от яркого солнечного света, отвернула лицо в сторону. Казалось, она вот-вот заплачет. Это не входило в мои планы. Я так неумело пошутил над ней, что довел ее до слез. Мне было жаль ее. Сначала ведь у нее было такое хорошее настроение, она обратилась ко мне со своей историей, а я так подтрунил над ней, что отбил у нее всякое желание разговаривать. Я был расстроен и начал поспешно оправдываться:
- Ведь так много разных видов птиц. Я так понимаю, что раньше у них были различные форма тела и голос, а цвет перьев был одинаковым, он был у всех белым. Однако сейчас все изменилось, правда ведь? Хотя и сейчас есть совершенно белые птицы, например цапля или аист. Они не изменились, не так ли? — Пока я это говорил, сова постепенно поворачивалась в мою сторону, а к концу моего объяснения она уже согласно кивала головой, как бы вторя моим речам.