— Выбирайте выражения, товарищ Кашкин.
— Не кричите,— сказал Кашкин,— у нас перестройка.
Передовик производства, хотя и придурок полный, был прав: ничего нового члены рейсовой бригады рассказать не могли.
Турецкий еще раз просмотрел список — все были допрошены, подробно и обстоятельно, кроме электрика Тюльпанова — по причине нахождения его в момент следствия в наркологическом диспансере.
— Где я могу найти электрика Тюльпанова?
Невинный вопрос почему-то произвел на Кашкина сильное впечатление, и он снова стал распространяться о перестройке и демократии, при этом размахивая руками и кому-то угрожая. Однако из этой невнятицы можно было заключить, что электрик давно уже на инвалидной пенсии, и у него собственный «бизниссь», и поскольку он чуждый перестройке человек, то знать его он, Кашкин, не желает.
Однако Турецкий желал, поэтому истребовал в отделе кадров адрес Тюльпанова и двинул на Силикатную. Шансов на успех было мало, но надо заполнить пробелы в следствии, они всегда имеются, даже при очень тщательной работе.
Тюльпанова дома не было. Жена долго не открывала дверь, потом призналась: «думала, что милиция». Бояться милиции у Тюльпановых причины были — пол в кухне был уставлен бутылками с разноцветной жидкостью. Тюльпанова объясняла скороговоркой:
— Травками мы с хозяином пробавляемся, травками. Пенсию ему дали — щенок насикал, а у нас трое мальцов, все на архитекторов учатся, помочь надоть. Вот и помогаем огольцам. Вроде гомопадов мы, врачуем.
Турецкий оценил эту гомеопатию — самогонку гонят, не простую, с черничными и клубничными добавками. Впору самому купить литровку — теперь в очереди настоишься с полдня, прежде чем купишь бутыль.
— Сам-то к зубному побег — пародонтозом страдает, через час прибегет. А вы садитесь, я угощеньице подам. От всякой хворобы помогает. На хворобого-то вы не похожи, ну так против сглазу всякого тоже исцеляет.
— Я, пожалуй, подожду на улице,— неуверенно сказал Турецкий, стараясь перебороть искушение попробовать настойки «против сглазу», но Тюльпанова неожиданно быстро с ним согласилась:
— Ну так погуляйте чуток, солнышко вон выскочило.
Турецкому ничего не оставалось, как выйти из дома и забраться в машину. На улице действительно потеплело, он открутил стекло вниз, закурил и стал рассматривать портрет неизвестного, выполненный непризнанным мастером. Импортная сумка, рост метр восемьдесят пять — метр девяносто (Жоркина поправка к Никиному определению). Но для спортсмена немного рыхлый. Лицо не лишено приятности, но все-таки какое-то бабье, что ли. Турецкий попытался представить себе род занятий этого Била, но Шерлок Холмс из него явно не получился. На бумагу легла тень, контуры рисунка стали более четкими. «Уши. Обращайте внимание на уши. Темные очки скроют глаза и изменят форму носа, парик обманет не только цветом волос, но и формой головы. Прицепитесь к ушам — и дедукция сработает»,— одна из сотни лекций, прочитанных прокурором-криминалистом Моисеевым во время стажировки Турецкого в прокуратуре.