С цветком и женщиной,
С абсентом и огнем
Мы поиграем,
Мысля об ином.
Абсент
Зеленым светом озарит,
А роза
Ароматом одарит.
Но месяцы сметут всю прелесть грез,
И мы с тобой расстанемся без слез.
Рассыпятся и письма, и цветы,
Останутся услады немоты,
Абсента, небосвода вдалеке
И судорог в немеющей руке.
Ну что же, значит — скоро умирать,
Нельзя с цветком и с женщиною спать.
Самое удивительное в научных открытиях Кро — то, что они, по всей видимости, реальны, не в пример многим другим открытиям ученых, искавших вдохновения в абсенте. Шведский драматург Август Стриндберг, проживший в Париже много лет, занимался алхимией, все больше впадая в паранойю, запечатлевшуюся в «Аде» («Inferno») и «Оккультном дневнике».
«А не пойти ли нам всем и не стать ли богемными?.. — предложил он другу в 1904 году. — Я скучаю по Монпарнасу, мадам Шарлотте, Иде Молар, абсенту, жареному мерлану, белому вину, „Figaro“ и „Closerie des Lilas“ [35]. И все-таки…» Вообще же абсент ему скорей вредил. На несколько лет раньше он записал в дневнике: «Что до абсента, несколько раз этой осенью я пил его со Сьёстедтом, но результаты неутешительны». Он снова и снова описывает эти результаты, балансируя между паранойей и чутьем: «кафе наполнилось ужасными типами», на улице появились какие-то оборванные люди, «все в грязи, как будто они вылезли из канализации», и уставились на него. «Я никогда не видел таких субъектов в Париже и недоумевал, „реальны“ они или это „проекции“». Однако «таких субъектов» он видел в Лондоне — отвратительные, грязные люди кишели «у входа на Лондонский Мост, где толпа поистине таинственна и зловеща».
Кроме алхимии Стриндберг занимался цветной фотографией, телескопией, «воздушным электричеством как движущей силой», «никелированием без никеля (превращение металлов)», «производством шелка из жидкости без участия шелкопряда» и многим другим. Позднее Делиус вспоминал время, когда он верил в научный гений Стриндберга, хотя плохо понимал его прозрения. Однажды Стриндберг показал Делиусу фотографию Верлена:
Поль Верлен тогда только что умер, и у Стриндберга была его довольно большая фотография на смертном одре. Однажды он показал мне ее и спросил, что я на ней вижу. Я вполне откровенно описал ее: Верлен лежит на спине, под стеганым одеялом, над которым видны только голова и борода, а сплющенная подушка валяется на полу. Стриндберг спросил, вижу ли я огромное животное на животе у Верлена, и черта, пригнувшегося к полу?
Делиус не был уверен, искренен ли Стриндберг или просто старается напустить таинственность. «Однако, — добавляет он, — могу сказать, что в то время я безоговорочно верил в его научные открытия…»