В Эманде, если его интересовала женщина, он предлагал ей ночь удовольствий, а потом — все, что она пожелает, кроме своего сердца. Ни к одной из этих женщин он не чувствовал глубокой страсти, в них не было загадочности. Оба, и Зайяд и его возлюбленная, удовлетворяли свои нужды и расставались довольные друг другом.
Но Мэрайя Кеннеди была особенной, не такой как все. Едкий юмор и тень глубоко израненного сердца в ее глазах… Зайяду казалось, что он прекрасно знает и понимает ее. Однажды она сказала, что не верит в родство душ, и он согласился с ней, но если бы он верил в эти глупые выдумки, то мог бы с уверенностью сказать, что эта женщина предназначена для него.
И один раз он ощутил вкус ее губ.
Его пальцы набирали номер телефона пиццерии Харрисона. Он может некоторое время сдерживать свое желание, но если она снова поцелует его, то его не остановит такое неподходящее в тот момент чувство, как честь.
Мэрайя будет его женщиной.
— Я похожа на пиццу пепперони — классическая, немного острая, но всегда доставляющая удовольствие, — улыбнулась Мэрайя и отправила в рот кусочек пиццы. Ее забинтованная нога лежала на подушке, а сама она, одетая в джинсы и черную футболку, лежала на таком же, как и в ее гостиной, желтом ковре.
Напротив нее, облокотившись на рыжую кушетку, лежал Зайяд, держа в руках свой кусок пиццы с оливками и грибами.
— Ты уверена, что говоришь о себе, Мэрайя?
Мэрайя помолчала, вспоминая предыдущий разговор.
— Конечно, это могла быть я, но только зале суда.
— Почему?
— Потому что в суде я ношу классические костюмы и я довольно острый противник.
— А от чего ты получаешь удовольствие?
Хороший вопрос, подумала Мэрайя, и ее пульс резко участился. И ведь спросил он это с такой дьявольской усмешкой!
— Думаю, от своих побед.
— Которых немало, я уверен.
Мэрайя взяла еще один кусок пиццы и промолчала, не желая разочаровывать Зайяда. Это было правдой лишь отчасти. В прошлом году она вряд ли проиграла хоть одно дело, а теперь, всего месяц назад, что-то изменилось. Ее отношение? Она потеряла уверенность? Мэрайя не была уверена в этом, но она проиграла три последних дела.
— А что насчет тебя? — спросила она, быстро сменив тему.
— Меня?
— Да, к какому виду пиццы ты себя относишь?
— У меня плохо получается описывать себя самого.
— Ну, давай попробуем.
— Зеленые оливки, — начал Зайяд задумчиво, — грибы и жгучий красный перец.
— Интересно, а почему?
— По натуре я жесткий человек, как зеленые оливки. Грибы растут в темных, удаленных местах.
Он выглядел закрытым и не хотел развивать эту тему. Что-то подсказывало Мэрайе, что не нужно его ни о чем спрашивать.