Когда Сьюзен проснулась, шторы были отдернуты, впуская в комнату солнечный свет и благодатное тепло. Голова у нее была тяжелая, тело слушалось плохо, но ей все же как-то удалось выкарабкаться из постели и добраться до ванной.
В зеркале она увидела свое отражение. Белое как мел лицо, запавшие глаза, обведенные темными кругами, бесцветные, сжатые губы. Краше в гроб кладут, подумала Сьюзен. Внезапно перед ее мысленным взором встало видение: Джимми, плавающий в воде личиком вниз с распростертыми ручонками. Ноги у Сьюзен подогнулись, она рухнула на колени и дико закричала.
Почти тут же появилась женщина в черном. Госпожа Асади, машинально отметила Сьюзен. Мать Бена решительно взяла ее под руку и отвела назад в постель. Что-то бормоча под нос по-персидски, она протянула невестке чашку чаю.
— Пейте.
Сьюзен дрожащими руками взяла обжигающе горячую чашку.
— Бен? — прошептала она. — Где Бен?
— Уехал, — холодно отозвалась госпожа Асади.
— Куда?
Пожилая женщина накрыла Сьюзен пуховым одеялом.
— По делам.
Все ясно. Дела. Вечно одни дела.
— Но куда именно?
— В Иорданию. Что-то связанное с коммерцией.
Коммерция. Вечно эта коммерция. Контракты, доходы, прибыль. Глаза Сьюзен наполнились слезами. Оказывается, для других еще существуют какие-то краски в жизни, в то время как для нее все давно уже стало серым. Она поняла, что ей просто необходимо увидеться с Беном, ведь он единственный человек, которому она может довериться. И которого любит по-настоящему.
— Когда он вернется?
— Не знаю.
— Можно мне получить телефон его офиса?
— В офисе его все равно нет, — отрезала женщина в черном. — Я ведь вам уже сказала. А теперь отдыхайте, иначе я расскажу Бену, как несносно вы себя вели. — С этими словами госпожа Асади покинула спальню.
«Несносная». То же самое говорил ее дядя. «Эта несносная девчонка». Но так ли уж несносна она на самом деле? Что плохого в том, что ей, как любому нормальному человеку, хочется любви?
Сьюзен закрыла глаза, но сон не приходил. Воспоминания навалились на нее с новой силой, время словно повернуло вспять. Как она могла отвернуться от Джимми хоть на минуту? Как могла забыть о нем?
Она ведь была хорошей матерью, по крайней мере, изо всех сил старалась ею быть. Она никогда не оставляла сынишку в мокрых пеленках. Никуда не отлучалась, когда он спал. Не оставляла его слишком долго на солнце.
До того дня. До того страшного дня.
В течение всех этих лет она постоянно ощущала тяжесть его тельца, когда вытащила сыночка из ванночки. Она тогда выбежала с ним на улицу, отчаянно крича: «Господи, кто-нибудь, помогите! Помогите моему ребенку! Помогите ему»!