— А мне ее одобрение не требуется. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, а все остальное для меня неважно.
— Но у меня же почти нет денег, так, какая-то мелочь сохранилась на личном счете, не известном дяде Джамалу.
— Это верно. Ты бедна, как церковная мышь.
— Ну и Бог с ними, с деньгами! — Глаза Сьюзен наполнились слезами, однако это были слезы радости. — Но ты меня действительно любишь?
Бен заглянул ей в глаза. В его взгляде, казалось, светилась вся его душа, и Сьюзен даже зажмурилась от счастья.
— Я люблю тебя всем сердцем и душой.
— Повтори.
— Всем сердцем и душой, всем телом, всем моим существом. Я создан для тебя, для того чтобы любить тебя — тебя одну. — И он поцеловал ее, заглушая протесты, заглушая голос разума, оставив лишь чувства и ощущения…
Наутро Сьюзен проснулась в объятиях Бена. Было еще очень рано, около шести. Первой мыслью ее была мысль о Джимми. Она любила сынишку и всегда будет любить его. Сьюзен глубоко вздохнула и стала молиться, ощущая, как на ее измученную душу нисходит чувство покоя.
— Сьюзен? — Бен пошевелился и, обхватив ее рукой, крепче прижал к себе. — В чем дело?
— Я молилась за Джимми. — Голос Сьюзен прервался. — Но теперь все хорошо. Я знаю, он в руках Господа, и ради него я должна начать новую жизнь.
— Да, пока ты жива, Джимми тоже будет жить — в твоем сердце и в твоей памяти.
— Тогда я должна прожить долгую жизнь.
Сьюзен попыталась сглотнуть застрявший в горле комок, но не смогла и спрятала лицо на груди Бена. Прильнув губами к его коже, она отпустила себя на свободу. Она плакала о тех, кого любила и потеряла. О Джимми, о папе и маме. Она даже горевала, что не смогла наладить отношения с дядей. Бен продолжал крепко прижимать ее к себе. Наконец, когда слезы иссякли, Сьюзен подняла к нему измученное лицо.
— Извини, — прошептала она и потянулась к прикроватной тумбочке за носовым платком. — Теперь все прошло.
Бен нежно поцеловал ее в лоб, в кончик носа, в губы, залитые слезами.
— Тебе это было просто необходимо. Выплакаться, дать выход своему горю. — Он снова поцеловал ее, и губы Сьюзен дрогнули. — Ты можешь говорить со мной о Джимми сколько захочешь. И не смущайся, если захочешь поговорить о нем с кем-нибудь еще. И вообще, делай то, что тебе нужно, то, чего ты хочешь.
Сьюзен снова прильнула губами к груди Бена, словно впитывая в себя биение его сердца.
— Ты даешь мне надежду.
— Тогда поверь мне, Сьюзен, поверь, что мы проживем чудесную жизнь — новую жизнь, которая будет лучше той, что мы прожили.
— А это возможно?
— Я знаю, что да.
— Откуда у тебя такая уверенность?